Кузьма Иванович Коблов из села Студенки Александро-Невского района сражался в битве за Москву. Заметку о нем «Письмо солдата» из районной газеты «Восход» (тогда еще Новодеревенского района) за 12 августа 1994 года принесла в редакцию его внучка Елена Владимировна Французова. Сегодня мы ее публикуем.

22 июня 1941 года, кровавый рассвет… Война… Мог ли кто предполагать, что впереди – 1418 дней немыслимых страданий, бесчисленных жертв, массового героизма, отваги и мужества на фронте и в тылу, беспримерного подвига народа.

Долгий, тяжелый путь через просчеты, неудачи, потери к майскому утру сорок пятого. А сколько воинов не вернулось с поля брани? Чем измерить слезы матерей, жен, детей, родственников? Не суждено было вернуться с войны и Кузьме Ивановичу Коблову из села Студенки.

…Передо мной лежат пожелтевшие, потрепанные, видно не раз читанные, перечитанные листки фронтового письма Кузьмы Ивановича Коблова к родным. Сколько воды утекло с тех пор! Бережно хранят письмо родственники, вспоминают Кузьму Ивановича.

Вчитываюсь в текст:

«Суббота, 2.8.41 г. Время 8 часов 30 минут точно, г. Москва», – так начиналось письмо. И далее:

«Добрый день, жена Кланя, детки Шура, Зина и мама. С приветом к вам вас любящий Кузьма Иванович… Сердце у меня болит о вас, мои дорогие детки, жена и мать…

Сообщаю: из города Горький я выехал во вторник. В Москву приехал в пятницу и уехал в город Солнцегорск, а в субботу обратно в Москве. А завтра, в воскресенье, я поеду, не знаю куда.

Я являюсь командиром роты. В моем подчинении 120 человек и автомашин тоже 120. Я выполняю особые задания высшего командования…

3 августа. 9 часов утра. Начинаю писать снова, ибо вчера я не успел дописать ввиду воздушного нападения на Москву…»

Не удалось дожить до желанной Победы Кузьме Ивановичу. В одном из очередных налетов вражеской авиации, под Москвой. Его ранило в ногу. Бомба угодила в машину со снарядами и минами. Госпиталь. Врачи были бессильны перед охватившей ногу гангреной. Не удалось спасти жизнь Коблову. Похоронен Кузьма Иванович в Москве на Ваганьковском кладбище.

…Ушел на фронт Кузьма Иванович Коблов добровольцем, одним из первых в селе. Когда получил повестку, как вспоминала его жена Клавдия, обошел свое крепкое крестьянское хозяйство, вышел на луг за домом с двумя дочками – пятилетней Шурой и четырехлетней Зиной, присел на корточки, обнял их и сказал: «Трава-то какая хорошая, не топчите ее». Эти слова не раз повторяла их мать, не только стараясь сохранить память об отце, но и обучая их мудрой науке жизни.

Когда получила похоронку, то сразу не поняла свалившегося на нее горя. До этого получила письмо от Кузьмы Ивановича, что он легко ранен в ногу и находится в госпитале в Москве. А через несколько месяцев – похоронка… Первая на селе…

Не стало солдата, осиротела семья, остались только память и боль на долгие годы вдовства и сиротства.

Клавдия растила дочерей, отдавая им всю любовь за себя и не пришедшего с войны мужа. Жили трудно. Утешение находила в тяжелой крестьянской работе и заботе о детях. Но не покидала ее мысль отдать последний долг вместе с дочерьми, поклониться могиле мужа и отца.

Шло время. Дочери повзрослели. И наконец-то они приехали в Москву. Повидавшись с родственниками, поехали на Ваганьковское кладбище, где среди солдатских захоронений нашли гранитную плиту, на которой было выбито имя старшего лейтенанта К.И. Коблова вместе с двумя солдатами. И когда возвращались они домой, то казалось им, что повидались с Кузьмой Ивановичем, как с живым.

Уже не стало солдатской вдовы Клавдии Кобловой. Но память об отце и деде свято хранят его дети, внуки и правнуки.