Есть такая поговорка: «Всяк сверчок знай свой шесток». Вроде справедливо, но обидно. Для сверчка. Что, если забрался на верхушку своего шестка, дальше никакой надежды на карьерный рост? А если полететь? Сверчки ведь летают. Или вот «Выбился из грязи в князи». Значит, все-таки возможно?

Героям нашего повествования Морозовым это удалось. Выбились! Пусть не совсем из грязи, и до князей не дослужились, но в Рязани род этот стал очень уважаем, а один из Морозовых и вовсе стал городским головой. Да, городским головой Рязани стал выходец их простых крепостных крестьян! Хотя что значит, простых?  Казначеевских!

Казначеевы – древний рязанский род, идущий от Федора Семеновича, казначея Олега Рязанского. Они верно служили государям и отечеству, участвовали в войнах и битвах, за что были пожалованы обширными вотчинами в Рязанском, Михайловском и Скопинском уездах. Среди Казначеевых участники войны 1812 года, дошедшие до Парижа, сенаторы и генералы, один из которых был личным адъютантом Кутузова. А вот «майор и кавалер Петр Адрианов сын Казначеев» с Буанопартием не бился. В составе 17-го Егерского полка в те тяжелые времена он служил на Кавказе. Воевал с персами, турками, мятежными грузинами. За отличие награжден золотой шпагой с надписью: «За храбрость», в 1817 году «уволен с мундиром». За ним состояла 31 душа в Рязанской губернии, вот среди этих душ и были наши Морозовы.

Понятно, что по причине постоянных боевых действий на Кавказе сам Петр Адрианович хозяйством не занимался, всецело доверяясь управляющему. А тот оказался дедкомушлым, даром что сам из местных, а потому крестьянские нужды понимал в полной мере. И без сомнений сразу после сбора и обмолота урожая отпускал казначеевскихкрестьян на оброчные заработки, из которых самыми доходными были строительные работы в Москве. Там и остановиться было где, в «людской барского дома». Так что жители соседних деревень казначеевским откровенно завидовали.

КОСОПУЗЫЕ 

Строили рязанцы в Москве большей частью зимой, когда особой работы в поместьях не было, и доставка стройматериала (в основном – бревен) осуществлялась подводами по санному пути. Рязанцы давно смекнули, что Москва – город больших возможностей, и «работу на своего барина» умело совмещали с мелкой торговлишкой и «шабашкой». То есть – не долговременный подряд, а суточный наем на работу. Отработал световой день, будь добр, уважаемый, деньги «на баш» – на бочку!

Как правило, работников тогда нанимали именно так – на целый световой день с часовым обеденным перерывом, во время которого работяги даже умудрялись вздремнуть. Но вот размер оплаты зависел от квалификации мастера и… его размеров. Конечно, крупный мужчина за день наработает куда больше, нежели какой-нибудь задохлик. А рязанцы большей частью народ жилистый, но отнюдь не крупный. И тут выручала природная смекалка. Лукавые рязанцы набивали под армяки сено, туго подпоясывали их поясами, за которые засовывали топоры, и вот в таком виде являлись к нанимателю. Конечно, такая мимикрия не была долговечной, пояса часто скашивались набок, от того рязанцев и прозвали косопузыми…  Так что «косопузая Рязань» – аналог современному «наемный работник» или гастарбайтер. Да, немного обидно, зато работы всегда в достатке!

Вот такая история, а меж тем именно крестьяне, которых баре отпускали на заработки в Москву, чаще всего выкупали себя с семьями. Многие из них впоследствии пополняли ряды купечества.

МОСКВА ПОГОРЕЛАЯ

1812 год по понятным причинам – особый. После нашествия Наполеона с армией «из срока народов» Москва сильно погорела. Но едва русские конные разъезды доложили, что иноземцев в Москве больше нет, в первопрестольную потянулись обозы с лесом, камнем, песком, известью. К середине XIX века Казначеевы имели в Москве несколько домов, все они были построены в 1814-1818 гг., то есть, сразу после большого московского пожара 1812 года. И если до нашествия особняки были большей частью деревянные, то новые строили, как правило, из камня и кирпича. А кто строил? Да свои же крестьяне из рязанских имений. Вчерашние плотники быстро осваивали каменную кладку. В качестве примера – мостили Красную площадь в Москве артельщики из Скопина. Более века уже брусчатка пролежала и даже парады с танками ей нипочем.

Помимо строительного материала шли в Москву из рязанских поместий подводы и телеги с зерном и прочим крестьянским продуктом. Французские драгуны и польские уланы еще доедали своих лошадей под Березиной, а на очищенных от пожарищ московских площадях уже вовсю шел торг. Год выдался урожайный, сильных дождей не было до самых октябрьских заморозков – внезапных и неожиданно лютых. А наши крестьяне, продавая в Москве натуральный продукт, активно осваивали торговое дело.  Многие – весьма успешно. Среди них Федор Морозов с сыновьями.

КУПЕЧЕСКОГО ЗВАНИЯ

Впервые фамилия Морозовых появляется в рязанских разрядных книгах в 1849 году, когда«вольноотпущенный крестьянин м-ра П.А. Казначеева» Фёдор Васильевич Морозов с сыновьями Иваном и Панкратом были зачислены в 3-ю гильдию рязанского купечества. Вроде короткая запись, а говорит о многом. То есть, Морозов выкупил себя с семейством еще до освобождения крестьянства в 1861 году. Но для записи в купечество требовалась не только «вольная» от помещика, но и кое-какой капиталец. А он был! И отнюдь не малый! В частности, владелицей одного из трактиров в Рязани числилась некая Матрена Морозова – жена Федора Васильевича.

Свое большое дело новоявленные купцы Морозовы начали с покупки дома с торговой лавкой на ул. Краснорядской (дом №5). Дом был построен в соответственном купеческом стиле: каменный первый этаж, предназначенный под торговлю, второй этаж жилой, деревянный. (В 1918 году дом был полностью перестроен из кирпича, после недавнего ремонта смотрится очень нарядно). Название улицы за себя говорящее, здесь торговали «красным» и «колониальным» товаром: дорогие ткани, бижутерия, чай, кофе, сахар, табак. А также овощами, бакалеей и заморскими винами – в описи имущества значился «ренсковый погреб».

Но как показывает история, путь к быстрому и относительно честному обогащению в средней полосе тогдашней России – «казенные подряды и поставки, винные операции». Чем Морозовы в скором времени и занялись.

Глава семейства недолго прожил в купеческом звании, перед кончиной в 1854 году наказал сыновьям жить в мире и дело общее вести. Что братья и делали целых 12 лет. Вместе основали винокуренный завод недалеко от Спасо-Ярской церкви. По тем временам предприятие было солидное, вино производилось для казенных нужд по подрядам и для продажи. Для реализации продукции были также открыты питейное заведения, построены винные склады красного кирпича и т.д. Однако братский бизнес порой чреват внутрисемейными трениями. В 1866 году братья все-таки «разделились», младшему сыну Панкрату отошло все имущество, включая родительский дом. Старший Иван получил свою долю «капиталом». И купил на него дом. Не простой! А «губернаторский»! Современным рязанцам он известен больше как Дом Салтыкова-Щедрина, где расположен музей Солженицына.