Издательство «Пресса» начинает публиковать воспоминания Тимофея Сивака, который в военные и послевоенные годы был офицером рязанского уголовного розыска. 

«Найти сигнальщиков!»⇒

Тайна недостроенного кинотеатра⇒

Появление «Черной кошки»⇒

Погоня за «кошкой» (продолжение)⇒

Возвращение банды⇒

Конец «Черной кошки»⇒

Белореченская банда. Часть 1⇒

Белореченская банда. Часть 2 ⇒

Человек в коротком пальто ⇒

Волк-одиночка⇒

Мотогонки в Рыбном⇒

Преступление, которого не было⇒

Лицо с фотографии⇒

 «Найти сигнальщиков!»

 Война пришла внезапно. Еще вчера все мы, жители Советского Союза,  думали, что пакт с немцами, подписанный вождями наших государств, исключает вооруженное противостояние. У нас, казалось, общие враги и недоброжелатели, которые только и ждут повода напасть. Но гибельное решение было принято, а план нападения с немецкой тщательностью сформирован секретными службами вермахта. Фашистская Германия напала на СССР.

Осенью 1941 года фашисты уже вплотную подходили к Рязани. С 22 октября город был объявлен на осадном положении, население эвакуировано в районы области, предприятия выехали далеко на восток страны. В области были сформированы три полка ополчения. Два из них, состоявшие из рядовых граждан, мало что представляли из себя, как боевые подразделения. Плохо вооруженные и почти не имеющие навыков ведения боя с опытным и сильным врагом, ополченцы были обречены на гибель в первом же серьезном деле.

Третий полк состоял из нас, сотрудников госбезопасности и милиции. Через месяц после начала войны Указом Президиума Верховного Совета СССР профильные службы объединили в единый Народный комиссариат внутренних дел СССР. Конечно, в условиях работы в новом ведомстве мы выполняли, в основном, прежние профессиональные задачи, но подчинялись единому командованию, а значит, перед чекистами и милиционерами стояла одна общая цель – победить врага или погибнуть. Третьего было не дано.

…………………………………..

– Фамилия?

– Сивак.

– Имя, отчество?

– Тимофей Александрович.

– Милиционер?

– Офицер милиции.

– Распишись за оружие.

В Рязани продолжалось формирование ополчения. Я, как и мои товарищи, получил винтовку-трехлинейку, две противотанковые гранаты, патроны. Комитет обороны возглавлял секретарь обкома КПСС Степан Никонович Тарасов. Он довел до командиров и бойцов ополчения основную задачу: сражаться до последнего патрона, оборонять Рязань. Если сдержать врага не удастся – сохранить оружие и уходить в леса, где создавать партизанские отряды.

Всем ополченцам было понятно, что ждет нас и наших близких в случае сдачи в плен. Фашисты в захваченных городах и селах в первую очередь расстреливали командиров и красноармейцев, сотрудников НКВД, партийных работников, комсомольцев, активистов. Врага надо было остановить, но что могли сделать ополченцы? Уже в ноябре немцы захватили Михайлов, Скопин, Захарово, их передовые части стояли в 30 км от областного центра. Осенью Рязань усиленно бомбили. Горько признать, но фашистские самолеты направляли с земли пробравшиеся в город диверсанты-ракетчики. Немецкие разведчики на мотоциклах прорывались в населенные пункты, с ними вступали в бой наши истребительный отряды.

Мы знали, что секретарь обкома Тарасов, понимая, что ситуация становится критической, обратился лично к Сталину. «Город не выстоит, – сказал тогда Степан Никонович, – меня можно расстрелять за паникерство, но без военной поддержки мы погибнем, а путь на Москву будет открыт». Вождь заявил, что продержаться надо два-три дня, помощь будет. И она, действительно, пришла. В декабре враг был отбит, и для нас, сотрудников НКВД, оставшихся в соотвествии с приказом в тылу, началась другая война – с преступниками, мародерами, вражескими агентами. Надо признать, что тихая, провинциальная Рязань стала опасным местом. Еще в начале Великой Отечественной войны из Москвы на 101 километр выслали всех судимых, и в основном они переместились в Рязань. Преступники хорошо маскировались: для видимости они работали на различных предприятиях, в организациях, а ночью промышляли темными делами. Многие из них были вооружены пистолетами и стреляли не задумываясь.

Но особенно сильно горожане ненавидели «сигнальщиков». Бомбы падали на улицы и жилые кварталы Рязани, погибали люди, горели дома. В конце ноября 1941 года страшным ударом для всех рязанцев стала гибель во время бомбежки ребятишек и воспитателей детского сада на улице Кудрявцева.  Тогда же одна из бомб упала прямо на павильоны Молочного рынка, снова были жертвы…

Конечно, немцы целили тогда в «Сельмаш», завод, расположенный неподалеку. Летчики хорошо знали, где находятся предприятия Рязани, по всей видимости, их разведка активно поработала в нашем городе еще до войны. Когда из-за огня сил ПВО летать днем стало опасно, фашистские бомбардировщики стали наносить удары ночью. И трассы ракет, показывающих им направление, вызывали слезы бессильной ярости на лицах людей. Опасна была и паника, а слухи о том, что город вот-вот сдадут немцам, распространялись регулярно и целенаправлено, это было такое же оружие врага, как и бомбы.

Руководство НКВД области провело совещание всего оперативного состава. Речь шла о том, что в Рязани появилось немало дезертиров, шпионов и даже парашютистов-диверсантов. Охота за ними ставилась первостепенной задачей для госбезопасности и милиции.

После встречи в НКВД мы провели собственное совещание по выработке мер для обнаружения и ликвидации шпионских групп. Оперативники решили «подтянуть» для этого даже собственных агентов в криминальной среде.

Я в тот день обратился к коллегам:

– Необходимо усилить оперативную работу с информаторами. Нужны сведения о новых лицах в уголовном мире: непонятные мужики, подозрительные дамочки, подростки, у которых непонятно с какого дела появились деньги. Короче говоря, ищем сигнальщиков, которые наводят бомбардировщики.

Конечно, параллельно проводился целый ряд поисковых мероприятий, и вся эта работа не могла не дать результат.

Однажды старший оперуполномоченный Петр Шишкин буквально влетел в наш немудреный кабинет:

– Товарищ Сивак, Тимофей Александрович, есть зацепка!

– Говори скорее, – потребовал я.

– На Затинной видели троих! Не наши, местные жители их не знают. Живут чужаки, похоже, в другом месте, но появляются на «Затинке» уже третью ночь подряд. А после из-за Кремлевского вала ракеты взлетают! Обидно –  девчонки-зенитчицы по фашистским самолетам с вала стреляют, а почти рядом эти гады ракеты пускают, наводят бомбовозы…

На Затинную выехали вместе с Петром и его группой. Оставили машину в районе Скоморошенских холмов, чтобы не выдать себя, пошли вдоль домов с черными  из-за светомаскировки окнами. Двигались крадучись, но быстро. Надо было осмотреться на месте, срочно расставить людей для засады, дать оперативные инструкции… Вдруг – выстрелы! Мы бросились вперед, уже не скрываясь, на ходу доставая оружие. Добежали до улицы Затинной и увидели страшную картину: на дороге лежал едва видимый при свете луны человек. Шишкин подскочи к нему первым, остальные по инструкции развернулись в стороны, стволы наганов направлены в темноту.

– Федотов это, участковый здешний, – прошептал Петр, – наверное, нашел паразитов, да взять не получилось. Как все вышло, кого он видел – теперь не спросишь… Жаль парня: вроде в тылу, а погиб на самой настоящей войне.

Вдруг впереди мелькнули тени. «Слепые», не имеющие вторых выходов дворы развалюх Затинной стали для диверсантов ловушкой. Не зная как следует местности, они вынуждены были отходить прямо по улице, отстреливаясь на бегу. Началась погоня. Парашютисты – или кто они там были, нам и сегодня неизвестно, – неслись к Кремлю. Силуэты его колоколен четко выделялись на ночном небе, улицы и переулки были залиты светом луны, а впереди бежали тени, время от времени озаряемые вспышками пистолетных выстрелов. Пули свистели совсем рядом, чувствуется, «сигнальщики» были хорошо подготовлены, даже ночью стреляли метко, но прятаться мы не могли – упустим!

– Уходят вдоль вала, – крикнул на ходу Шишкин, – дальше река, там их и возьмем. Лед на Трубеже слабый, по нему не уйдут!

Нам вместе с подоспевшими чекистами и военными, действительно, удалось обложить врагов на берегу сонного зимнего Трубежа. После непродолжительной перестрелке всех «сигнальщиков» взяли. Их тут же увели сотрудники госбезопасности, изъяв прежде оружие и ракетницы.

Позже на наши вопросы чекисты скупо отвечали – все «сигнальщики» осуждены трибуналом и понесли заслуженное наказание.

Мы отметили тогда свою собственную, первую, пусть небольшую, но важную победу над врагом – этой ночью сигнальных ракет над Рязанью не было, и немецкие бомбардировщики во время очередного налета разгрузились вслепую, где-то над пойменными лугами…

Но война в нашей, когда-то тихой Рязани, продолжалась. Уже с другим врагом, не менее хитрым и жестоким.

---

Тайна недостроенного кинотеатра

В самом начале 1942 года в Рязани был организован городской отдел милиции. Он располагался на улице Садовой, в доме № 44 (сегодня там находится Следственное управление следственного комитета по Рязанской области).

Руководителем горотдела стал опытный воронежский оперативник Андрей Федорович Шеламов. Меня назначили начальником уголовного розыска, дав в подчинение 16 человек оперсостава. При отделе состоял кавалерийский отряд из 33 конных милиционеров. В их обязанности входило патрулирование ночных улиц Рязани.

Сразу после своего назначения Шеламов вызвал меня к себе.

– Товарищ Симак, – начал он официально, но потом подошел ближе, заглянул в глаза и сказал уже доверительно, – Тимофей Александрович, тебе быть на переднем крае розыска. Ты опытный человек, хорошо знаешь город, все его улицы, переулки, подворотни. Необходимо оперативно начать работу по ликвидации самых опасных банд и воровских групп. Сегодня в Рязани разного отребья хватает, но первостепенная задача – взять дерзких воров, которые «бомбят» квартиры. По две-три кражи в день совершают, при этом никто их никогда не видит, ничего о них не знает.

Начальник прошелся по кабинету и продолжил:

– Кроме того, участились уличные грабежи, причем их рост скакнул одновременно с кражами. Мы пришли к выводу, что это может быть одна и та же группа, «универсалы», так сказать. Если скоро не возьмем, они обнаглеют вконец, так и до убийств недалеко. Твоя задача: установить личности преступников и взять их «на горячем», как говорится, с поличным.

Я вышел в задумчивости. С поличным, конечно, хорошо… Но, судя по всему, действуют опытные уголовники, смелые до отчаяния, но осторожные, изобретательные. В таких случаях нужен «частый гребень», то есть массовые проверки «малин» и притонов, съемных домов и квартир, необходимо провести тщательный сбор сведений о подозрительных новых людях в криминальной среде. С этого мы решили начать.

Сотрудники уголовного розыска обошли все неспокойные районы, провели массу встреч с агентами и известными милиции содержателями притонов, которые давали нам информацию на различных «клиентов». Параллельно проверяли всю имеющуюся документацию по недавно освободившимся из мест лишения свободы уголовникам, которые могли осесть в Рязани.

В итоге не раз проверенный метод, как и ожидалось, дал результат. Оперативники вышли на братьев Никитиных, ранее судимых и в настоящее время нигде не работающих. Это было очень подозрительно, потому что в военное время, когда органы НКВД были особенно суровы, даже рецидивисты, находящиеся до поры на воле, старались легализоваться, достать документы, поддельные или настоящие, устроиться на работу. Тунеядствовали лишь откровенные, убежденные блатные, у которых была репутация «законников». Для них воровские правила – не работать, не сотрудничать с властями, не иметь семьи – были превыше всего. По всей видимости, сделали выводы мои сотрудники, Никитины как раз из таких. Братья жили на окраине города – улице Ямской, 76 (ныне улица Циолковского).

Наружное наблюдение, выставленное за Никитиными, показало: родственнички были людьми опытными. Ночью, выходя из дома, петляли по подворотням, знали все проходные дворы, каждую выломанную доску в заборе, мгновенно пропадали в черных ночных переулках… Ни разу их сыщики не видели с вещами, тюками или мешками, а между тем кражи продолжались, да и на улицах граждан грабили, практически, ежедневно. Где преступники хранят добычу, мы тоже не знали.

«Нужен агент!» – таково было общее мнение всего отдела.

Даже сегодня нельзя открыть всего, что связано с агентурной работой, засекречены и данные на агентов внедрения. Это очень опасная работа, которая заставляет людей ходить по краю жизни и смерти. Никто не спрашивал этого человека о способах добычи сведений, о том, какую роль он выполняет в преступной группе. Так было всегда, во все времена.

Именно благодаря работе такого агента нам удалось вплотную подойти к шайке Никитиных. Сведения агент достал ценнейшие – и удивительные. Оказывается, преступники хранили награбленное там, где его никто даже не думал искать, можно сказать, под самым носом властей и НКВД!

Почти напротив областного исполнительного комитета на улице Ленина, рядом с зданиями суда, городского комитета обороны, госбезопасности стоял недостроенный кинотеатр «Родина». Это чудо архитектуры, массивную гранитную коробку начали возводить в Рязани еще в конце тридцатых. После начала войны строительство заморозили, и дом угрюмо стоял, пугая вечерами прохожих дырами окон и недостроенными, похожими на развалины старинного замка стенами. Наш человек сообщил, что воры хранят награбленное на галерке будущего объекта культуры! Мы недоумевали – как же преступники затаскивают вещи на самый верх стройки? Лестницы кинотеатра были еще только в проекте, подняться по отвесным высоким стенам не смог бы даже альпинист. Как же их брать, если мы не знаем технологию доставки краденого? Между тем, по сведениям агента, приближалось время очередной «ходки» уголовников в свою «пещеру», точнее «чердак Алладина»! Мы задумались – как быть? Лезть на виду у граждан на крышу «Родины» означало провалить засаду, маскироваться под рабочих, внезапно взявшихся достраивать кинотеатр? Тоже не подходило, осторожные преступники бросили бы свое хранилище, несмотря на то, что оно было полным. Свобода, как говорится, дороже…

Брать группу решили на земле, но сперва посмотреть на способ доставки вещей на галерку недостроенного здания. Засада была надежно скрыта. Зная, что воры придут ночью, мы не опасались, что ее обнаружат.

Наступила ночь, пришел оговоренный преступниками час. И вот около черных стен массивного здания стали появляться люди, вернее, тени. Возникая то там, то здесь, силуэты осторожно и бесшумно двигались, люди не разговаривали, а лишь жестикулировали. И вдруг с балок крыши полетели вниз темные змеи! Это были веревки, с помощью которых воры организовали целую систему подъема мешков с крадеными вещами. Их споро тянули наверх и складывали на галерке. Туда по замаскированным веревкам заранее поднимались воры, а затем сбрасывали тросы и петли своим подельникам.

Оперативники провели захват мгновенно, взяли и тех, кто оставался на земле, и «высотников».

В банду Никитиных входили семь человек. Она была хорошо законспирирована, свои действия преступники всегда тщательно планировали. А уж способ хранения краденого говорил не только о выдумке, но и своеобразном криминальном таланте уголовников. Тем не менее, всех «никитинцев» удалось задержать. С галерки «Родины» сотрудниками уголовного розыска были сняты вещи, похищенные во время 28 краж. Все бандиты понесли суровое наказание.

---

Появление «Черной кошки»

В 1943 году самой страшной бандой в Рязани была «Черная кошка». Преступных группировок с таким названием в СССР было несколько, и бандитскую «честь» так именоваться надо было заслужить особой жестокостью, дерзостью, непримиримым отношением к власти и закону.

Рязанская «Черная кошка» была беспощадна: преступники врывались в квартиры с оружием в руках, всех, кто пытался сопротивляться, убивали. Особым шиком считалось «представление» банды, когда кто-нибудь из налетчиков выкрикивал «Здесь «Черная кошка»! Всем – ша!». Как правило, граждане послушно выполняли все указания бандитов, безропотно отдавая вещи, деньги, ценности…

Разумеется, такой уголовный размах не мог не привести к высокой «популярности» бандитов в городе. Большинство преступников были нам уже знакомы, знали мы также, что группу возглавляет некий Андрей Барабанов. В Рязани шел интенсивный поиск уголовников, но до поры «Черная кошка» избегала капканов, расставленных оперативниками. Мы обложили банду не только засадами, но и агентурой. Практически, везде, где бы ни появлялись «кошки», были люди, работавшие на нас. Они тут же сообщали о преступниках, но взять бандитов не удавалось, они уходили раньше, чем появлялись милиционеры. Чувствуя, что кольцо вокруг них сжимается, преступники решили «залечь на дно» и некоторое время не появляться на улицах Рязани.

Поскольку прямое преследование «Черной кошки» не увенчалось успехом, решено было начать работу по другим направлениям. Мы решили применить проверенный временем метод «частый гребень»: проверить все притоны, «малины», тайные помещения для жилья, совершить рейды по рыночным точкам, где частенько сбывалось краденое… Кроме того, старший оперуполномоченный Иван Беликов предложил отыскать и разработать подружку главаря, о которой пока ничего не было известно, кроме того, что Барабанов к ней сильно привязан и обязательно встречается раз или два в неделю. Агенты и оперуполномоченные провели кропотливую работу, собирая все слухи, рассказы о налетах, даже бытовавшие в определенных кругах легенды о бандитах. Ничего серьезного отыскать не удалось. Но «частый гребень» всегда давал – и в будущем, я уверен, будет давать результаты! В нашем случае удалось «вычесать» информационное зернышко из целой массы нелепых обывательских и криминальных сказок. Уполномоченный угро Павел Иванов как-то сообщил:

– Товарищ Сивак…

– Паша, мы же договорились – для сотрудников я просто Тимофей Александрович. Привыкай, а то где-нибудь в притоне на секретной оперразработке начнешь «товарищем» вора в законе кликать!

– Ну, уж это вряд ли, – усомнился Павел.

– Все бывает, Паша, все мы люди. Можем устать, что-нибудь ляпнуть в горячке, проговориться, выдать себя… Ладно. Что хотел?

– Я тут про Барабанова всякие истории собирал. На предмет возможных фактиков…

– Так-так. Продолжай.

– Не знаю, может, это и ни к чему не приведет…

– Паша, не тяни!

– Так вот: дважды среди рассказов о его бандитсяких подвигах, про которые в рязанских пивных судачат, довелось мне услышать имя – Машка, Мария Галдина или Голдина, может, Калдина… То ли она с ним раньше крутила, то ли сейчас крутит… Точно сказать не могу, но вот имя и фамилию слышал! В двух разных местах, и в разные дни.

– Молодец, Паша! Это, конечно, не Бог весть что, но уже что-то!

Нами был срочно организована проверка всех Марий с фамилиями Голдина, Галдина, Гольдова и другими созвучными с ними. Мария Галдина отыскалась почти сразу, и она была одна в списке. На нее сразу удалось получить установочные данные, и мы замерли в предвкушении удачи: кажется, она!

Галдина была молода, красива и жила явно не по средствам. Тайное наблюдение за ней позволило уточнить – постоянного парня у Марии нет, а вот темными вечерами кто-то в подъезд ее дома по улице Подбельского, 10, иногда шныряет. Сыщики не стали пытаться брать подозрительного человека без подготовки, что называется, «на ура», а решили сначала доложить мне. Конечно, такого отчаянного бандита надо было скрутить чем раньше, тем лучше, но Барабанов – не тот случай. Он был опаснейшим, предельно жестоким преступником, потерявшим человеческий облик, и взять его вот так, запросто, было нельзя. Мы знали из рассказов потерпевших, что преступники, входившие в «Черную кошку», вооружены наганами, пистолетами ТТ и огонь открывают сразу, без всяких сомнений. Разумеется, и Андрей Барабанов, если это он входил в подъезд дома на «Подбелке», был хорошо вооружен и без боя не сдастся. А в доме немало людей, они почти наверняка пострадают, открой главарь стрельбу…

За Галдиной была установлена слежка, которую вели наши лушие оперативники. Мы понимали – если Мария обнаружит за собой «ноги», до дорожка к Барабанову будет отрезана. В ходе наблюдения удалось установить, что Галдина тесно общается с некой Лидией Никифоровой, живущей неподалеку от нее, на улице Ленина. Как выяснилось, это была одна из ее подруг и, по всей видимости, подруг «посвященных». Разумеется, Марии нужен был человек, с кем она может поделиться своей мрачной тайной, страхами и сомнениями. Этой задушевной подругой и стала для нее Никифорова. Нам удалось осуществить нехитрый, но довольно эффективный оперативный подход к Лидии, был использован прием «ложная командировка», который нам пригодился и впоследствии.

Никифорова, тайно выведенная из «сферы доступа» Марии Галдиной, рассказала о секретах подруги. Знала она немного, но тем не менее, сообщила некоторые ценные сведения. Например, фактически подтвердилась преступная связь Андрея Барабанова с «Черной кошкой» и то, что он был главарем банды. Никифорова рассказала, что преступник регулярно заходит на квартиру к Галдиной, надолго не остается, уходит всегда ночью, дворами, которые знает как свои пять пальцев. Главарь «кошки» вооружен пистолетом ТТ, никогда с ним не расстается. У него всегда полны карманы патронов. Пожалуй, самым важным из всего, что сообщила Лидия, были сведения о намерениях Барабанова. По ее словам, он не раз говорил: «Сдаваться ментам я не буду! Либо перестреляю всех, либо сам получу пулю. В любом случае уйду от них, пусть даже «на луну»! Но и пару-тройку оперов с собой прихвачу, это уж точно»! Кроме того, из разговора с ней нам стало известно, что главный притон, где залег самый жестокий бандит Рязани, находится где-то на улице Затинной.

Этот городской «шанхай» – Затинную – давно было пора чистить от многочисленного криминального элемента, облюбовавшего для обитания бесконечные лабиринты полуразвалившихся домишек и сараев. Там не то что отыскать нужного человека, а и даже просто пройти по захламленным, заваленным мусором дворам и переулкам было нельзя! Появись на Затинной «чужие» люди, бандиты сразу бы об этом узнали и скрылись.

– Будем стеречь Барабанова около дома Галдиной. Остается ждать, когда он заявится, – решил я. – Наш наблюдательный пункт в соседнем доме еще не засвечен. Квартира, которую мы снимаем для этих целей, тихая, хозяева пока живут в деревне. Если надумают неожиданно вернуться – с ними поговорят наши товарищи. Думаю, найдем взаимопонимание…

Неожиданно пришло еще одно тревожное сообщение о «Черной кошке». Нашему агенту удалось узнать через скупщика краденого, что банда вскоре вновь объявится! Преступники намерены начать смертельную войну с милицией. «Главных ментов в Рязани «кошки» перестреляют, потому что те им даже носа из норы высунуть не дают! – передал слова собеседника агент. – Приговорили начальника уголовки Симака и его замов с самыми злыми операми! Так что жди стрельбы…».

Таким образом, «Черная кошка» решила выскочить из своего гнилого подвала и наброситься на милиционеров. В списке приговоренных оказался я и мои ближайшие сподвижники. В нашей относительно тихой, провинциальной Рязани могла вот-вот начаться кровавая война «сыщиков и воров»! Такого на моей памяти еще не было…

(Конец 1 части)

---

 Погоня за «кошкой» (продолжение)

За квартирой Марии Галдиной по-прежнему велось усиленное наблюдение, но Андрей Барабанов пока у нее не появлялся. Тем временем пришла новая важная информация. Наш негласный агент, сумевший близко подобраться к банде, сообщил: главарь «Черной кошки» собирается зайти к матери, которая живет  на улице Свердлова (Николодворянская — Ред.), а затем отправится к Галдиной.

Мы срочно организовали две группы захвата. Одна перекрыла улицу Свердлова, другая, которую возглавлял я, сменила наблюдателей на улице Подбельского, в хорошо нам знакомом теперь доме у кинотеатра КИМ (позже стал называться «Молодежный»). Барабанов, по нашим расчетам, должен был пройти по неширокому Михайловскому проезду (сегодня улице Мюнстерская) и отсюда повернуть к своей «зазнобе»…

– Не боится днем ходить по Рязани, бандюга! – сказал один из оперативников. – Значит, и впрямь они войну хотят начать. Кураж набирают, как уголовники перед поножовщиной. Они всегда истерику начинают, накручивают себя…

Возможно, наш сотрудник был прав. Бандиты играли в открытую. Им нужен был город весь, целиком, и они за право грабить и убивать не таясь, готовы были дорого заплатить. Первым «показать характер» должен был главарь. Вот так, свободно в полдень прошвырнуться по центру Рязани с пистолетом в кармане, выпить пивка у бочки, пощелкать семечки, позубоскалить с девчонками… Это был бы вызов милиции и руководство к действию другим преступникам. «Город мой, – как бы заявлял всем Барабанов. – Я здесь хозяин»! 

Мы вглядывались в прохожих, стараясь распознать бандита. У нас были его фотокарточки, но ведь Барабанов мог изменить внешность. Он, повторю, был хитрым и опытным зверем… Вдруг словно что-то словно изнутри толкнуло меня в самое сердце: «Вот он! Это главарь! Это Андрей Барабанов»!

Он шел по улице Горького. Семечки, конечно, не лузгал, но и никуда не торопился. Главарь «Черной кошки» словно знал о засаде и предлагал нам поиграть в казаки-разбойники. Сейчас, сейчас, сейчас – бьется сердце. Сейчас, сейчас он войдет в узкий Михайловский проезд, который ведет на улицу Подбельского. Раньше, до революции, это была улица Почтовая, а  шпана и блатные во все времена называли ее «шалопаевкой». Сейчас, сейчас…

Но случилось непредвиденное. У кого-то из группы захвата сдали нервы. Он выпрыгнул из своего укрытия не дождавшись условного знака. Такое бывает, когда человек видит цель прямо перед собой, кажется – вытяни руку и хватай! Недостаточная выдержка всегда приводит к провалу даже самой подготовленной и продуманной операции. Бандит молнией метнулся к стене, тенью распластался по ней, мгновенно вырвал из-за пояса ТТ и выстрелил.

Теперь уже терять было нечего!

– Вперед! Не давай стрелять на улице, если можешь, бей по ногам, в плечо!

Обычные команды в перестрелке ничего не значат. Все равно стволы в горячке скоротечного боя будут бить не по точкам, а по силуэту. И никто не станет ориентироваться, координировать действия с товарищем. Первая минута «кинжальной» перестрелки, то есть, огня на расстоянии удара клинком – это сильнейший стресс, во время которого даже самый хладнокровный ми опытный сотрудник действует руководствуясь исключительно эмоциями.

Барабанов палил из ТТ, милиционеры почти не отвечали, опасаясь попасть в прохожих. Главарь «Черной кошки» прыгнул с высокого тротуара улицы Горького на ступени, ведущие вниз, в гомон и многолюдье Молочного рынка.

– Уйдет! – кричали оперативники. «Уже ушел…», – подумал я.

На меня обрушилось отчаяние. Поиск и ликвидацию банды надо было начинать сначала. Но как?

– Закрыть город! Вызвать кинологов! Задействовать конный взвод! –оказалось, что это я автоматически раздаю команды, плохо понимая, что происходит.

Оцепенение мгновенно прошло, началась лихорадочная работа мысли. «Он на рынке. Может уйти в Центральный парк, а оттуда на самую окраину города. Значит, надо направить кинологов в рощу». Есть команда! «Он сейчас «на измене», его бьет нервная лихорадка, он мечется, не знает куда податься. В таких случаях люди инстинктивно хотят спрятаться. Стало быть, надо искать на рынке». Есть еще одна команда! «Агент говорил, что у Барабанова «лежка» на Затинной. Значит, надо перекрыть улицы и переулки, по которым он может просочиться в «шанхай», для этого задействовать все силы, которые есть в наличии». Есть третья команда!

Мы понимали, что Барабанов обложен, что называется, «под флажки». У него сейчас нет выхода, бандит станет либо прорываться из Рязани с оружием в руках, либо надолго спрячется. Его надо было найти и взять любой ценой – и сейчас, пока он чувствует себя загнанным, пока у него «гуляют» нервы.

Улицы были перекрыты, патрули заглядывали в каждый двор, каждый садик или палисад. Собаки результат не дали, но было бы странно сейчас его ожидать. Бандит уходил в толпе, какие уж там следы! Мы отправились в здание управления на Садовую, чтобы оттуда координировать работу. Вдруг прискакал кавалерист.

– Тимофей Александрович, нашли!

– Где он?!

– Ребята из второй засады опознали… Крадется по улице Либкнехта со стороны Ленина. Движется по направлению к Садовой!

– Может, прямо в управление? Сдаваться?

Но мы знали, что Барабанов не сложит оружие. А от улицы Либкнехта недалеко и до Затинной с ее прямо-таки марсианскими завалами и тайными лазами! Мы, словно конники Гражданской войны, вскочили в седла лошадей из кавалерийского взвода и бросились на Либкнехта. Еще мгновение, и бандит в наших руках. И тем не менее, погоня чуть было не сорвалась! Дело в том, что Садовая и Либкнехта были в то время вымощены брусчаткой, и цоканье копыт наших скакунов раздавались на полгорода! И все же мы увидели Барабанова. Он убегал по Касимовскому переулку (сейчас это улица Урицкого. — Ред.). Мы с милиционерами-конниками продолжили погоню. Бандит петлял по дворам, перелезал через заборы… Не зря Барабанов досконально изучил рязанские улицы и дворы. Человек, знающий в них ходы-выходы, практически, неуловим. В многочисленных сараях шпана специально отрывала доски в задних стенах. Нырнул человек в дверь ветхого строения, а вынырнул с другой стороны. Тут же проделал этот фортель в соседнем дворе – и скрылся! А перелезая через заборы и пробираясь по крышам плотно стоящих дворовых сараев и кладовок, можно было пробежать, например, от Садовой до Горького, спускаясь вниз только лишь чтобы пересечь автодорогу.

Но погоня за главарем «Черной кошки» продолжалась, милиционеры тоже знали городские улицы и дворы «на пятерку»! Бандит пересек Газетный переулок и выскочил на улицу Радищева. Здесь мы его едва не взяли, но Барабанов ушел в заросшие одичавшими садами дворы улицы Горького. Только мы начали ее перекрывать, как услышали крик кого-то из сотрудников: «Вот он, бежит по Фрунзе»! Мы не понимали, как у Барабанова хватает сил так долго бежать, скрываясь от конных патрулей! Но он не сдавался. Преступник вихрем пронесся по двору тубдиспансера (Горького, 7) и перескочил через забор во двор бывших певческих казарм (район улиц Фрунзе, Ряжской (Есенина) и площади Мичурина). Здесь он остановился, залег.

 – Все, запал кончился! – сказал кто-то из милиционеров.

Задыхающийся бандит спрятался среди многочисленных сараев и открыл огонь. Он стрелял почти без остановки, и мы вспомнили рассказ свидетельницы о карманах преступника, набитых патронами.

– Нельзя давать ему отдыхать! – распорядился я. – Продолжайте перестрелку, но пули кладите рядом, будем стараться взять живым! Я с группой попытаюсь зайти с тыла.

Я понимал, что надо отсечь бандита от улицы Полевой, где два шага до зарослей Рюминой рощи. Там он точно уйдет, даже собаки не помогут, бандит их просто перестреляет!

На наше счастье у Певческих казарм стояли войсковые части. На выстрелы военные отреагировали быстро, выбежали по тревоге и перекрыли все улицы. Бандит оказался в ловушке, но продолжал отстреливаться. Он все еще  пытался затеряться во дворах, чтобы иметь шанс отлежаться до темноты и ускользнуть. Но на его пути оказался проводник Макеев со служебной собакой. Бандит открыл огонь и по Макееву, и по собаке. Затем он стал стрелять по приближавшимся солдатам. Но произошло неизбежное – Барабанов, отстреливаясь и от нас, и от военных, получил тяжелое ранение. Оно оказалось смертельным…

В это же время проходила операция по ликвидации всей банды. Через агентов внедрения нам удалось установить притон, где скрывалась «кошка». Скрутили всех, кроме «есаула» Барабанова, Алексея Вавилова. Он, как и главарь, тоже пытался уйти от милиции, яростно отстреливался, хотя его обложили со всех сторон. В районе городских бань (ныне район Лыбедский бульвар) бандит был окружен и тяжело ранен. Позже он скончался в больнице.

Так в 1943 году в Рязани перестала существовать опаснейшая банда «Черная кошка».

---

Возвращение банды

Летом 1944 года по Рязани прокатилась целая волна краж, налетов и грабежей. Преступники действовали предельно нагло. Они врывались в квартиры и магазины с криком «Стой, не ворохнись! Здесь «Черная кошка!» Один из потерпевших, Иван Федорович Веретенников, живший на улице 1 Мая (сегодня Первомайский проспект) рассказывал: «Вломились в квартиру, когда жена, возвращалась из магазина и дверь открывала… Ждали, конечно, на верхнем этаже прятались, а вошли, как говорится, «на плечах». Оттолкнули ее, меня ударили. Все в масках, с пистолетами! Одни прошипел мне в лицо «Здесь «Черная кошка!» Мы с женой итак были перепуганы, а теперь и вовсе оторопели. Ведь «кошку» поймали в прошлом году, а главарей перестреляли. До сих пор вся Рязань вспоминает. И вот – опять».

Мы с моим помощником, старшим оперативником Виктором Кириллиным молча переглянулись. Перед глазами вновь мелькнули, словно в кино, моменты погони за Андреем Барабановым, атаманом «Черной кошки» образца 1943 года! Конный взвод милиции под бандитскими пулями летит по Либкнехта, пытается окружить преступника в Газетном переулке, но главарь прорывается на Радищева, уходит дворами по Фрунзе, стремясь выскочить на Полевую и дальше – в заросли одичавшей за военные годы Рюминой рощи… Гремят выстрелы, а Барабанов, словно заговоренный, не сгибаясь, убегает дворами, мгновенно перебрасывает свое гибкое тело через заборы, прячется в сараях – и выбирается из них потайными лазами… Но пуля все же достала бандита. Я сам видел его в морге: смертельные раны, слипшиеся волосы, расцарапанные руки. Примерно так же проходила погоня за барабановским «есаулом» Алексеем Вавиловым, который, как и атаман, был убит в перестрелке с милиционерами. Оба не сдались, предпочитая гибель в бою. Смелые, в общем-то, были люди. Жаль, что пошли в свое время по кривой дорожке.

– Виктор, давай сразу договоримся: «кошки» больше нет! Мы ее прикончили в прошлом году. Значит, кто-то из преступников «косит» под знаменитую банду. Обыватель напуган, ему гаркни в ухо «Здесь «Черная кошка!» – он и с ног долой. Все отдаст, лишь бы жутких бандитов не видеть.

– Вы правы, Тимофей Александрович. Бандиты примерили на себя «кошачью шкуру» и шерстят народ во всю Ивановскую! Но как их вычислить, как взять? Наши агенты говорят, что банда, судя по всему, прячется по съемным квартирам, в притонах не пьянствует, с гулящими дамочками не общается… Кроче, пока нет к разбойникам подходов, сведений о них тоже нет.

Зазвонил телефон. Дежурный сотрудник докладывал о новом «кошачьем прыжке». На улице Ленина ограблена квартира Сергея Яковлевича Сидоренко. Теперь, по словам дежурного, один из бандитов постучал в дверь и представился… оперативным работником! «Выходите, – говорит, – хозяева, во двор. Будем с вами и другими жильцами профилактику проводить на тему «как уберечься от грабежей и квартирных краж»! И, вроде бы, ушел, ногами топал… Потерпевший оделся, только дверь открыл, чтобы профилактику пройти – а бандиты тут как тут! На дверь нажали, его в комнату втолкнули – и дальше как по нотам – пистолет в лицо, а в ухо рыкнули: «Здесь «Черная кошка!» Нишкнú! (молчи! жарг.)» Взяли деньги и ценности, кое-какие вещички вынесли, пальто там, женскую шубку… Свидетели видели, как четверо с завязанными лицами через забор тюк перекинули, сами вмах перепрыгнули – и были таковы. Никто ничего больше сказать не может.

Для поиска и ликвидации банды была создана специальная опергруппа, ответственным назначили Виктора Кириллина. Он, посоветовавшись со мной, начал массовый сбор хотя бы какой-то информации о «кошке». Было ясно, что бандиты живут в Рязани – налеты шли один за другим, совершать их наездами так часто было невозможно. Где-то они, конечно, должны были появиться, хотя бы для того, чтобы «скинуть» краденое. Мы организовали засады на рынках, пристально следили за спекулянтскими «точками», облавы прошли в притонах, нелегальных ночных пивных, подозрительных съемных квартирах. Участковые инспекторы прочесывали свои территории, пристально вглядывались в лица хорошо знакомого «контингента» – не дрогнет ли кто, не сфальшивит ли чей голос при вопросах о загадочной банде… И, конечно, шла тщательная проверка людей, освободившихся из мест заключения.

Один из таких «авторитетов» показался нам очень подозрительным. Наш сотрудник сообщил о некоем Евгении Петрове-Метелеве, вернувшемся из «мест отдаленных». Он нигде не работал, жил в доме матери по адресу: улица Садовая, 8. Днем никуда не выходил, а вот вечерами частенько отлучался. За Петровым-Метелевым начал «присматривать» наш агент. Выяснилось, что, действительно, едва стемнеет, подозреваемый незаметно уходит из дома. Единственное, что удалось узнать агенту, это «связь» Евгения. Он вечерами встречался с часовщиком Клюевым.

Но Петров-Метелев был лишь одним из целого ряда подозреваемых. Он вел себя осторожно, искал – или делал вид, что ищет работу. В активную разработку мы его пока не брали, так как вынуждены были действовать в условиях постоянной нехватки людей. Моих сотрудников то и дело отвлекали на проведение мероприятий в районах, где вообще преступники и хулиганы чувствовали себя вольготно – территории большие, кругом леса, в деревнях везде родственники, так что спрятаться от милиции можно было без особых затруднений. Вскоре поехал на усиление оперативной работы и я – в Желтухинский район (позже он вошел в Скопинский р-н). Перед этим я дал Виктору указание: ввиду особой опасности банды все поисковые мероприятия проводить только в составе группы не менее трех человек.

С тяжелым сердцем уезжал я в командировку, не хотелось оставлять товарищей в такое горячее время. Банда то и дело совершала налеты на квартиры, при этом до сих пор даже сведений о ее составе у нас не было, не то, что о месте, где «кошка» отлеживалась.

Работа в Желтухинском районе тоже была напряженная, преступники действовали нахально, но особенно запутанных преступлений не совершалось. Я уже собирался сдать коллегам все наработки по «сельским» уголовникам и поскорее отправиться в Рязань – надо было ловить «кошку». Но сроки отъезда укоротила служебная телеграмма из областного центра. Адресована она была лично мне и содержала требование: «Немедленно приезжай».

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

---

Конец «Черной кошки»

В Рязани я сразу отправился в горотдел, где узнал страшную новость: убит Виктор Кириллин!

Дело, со слов моих сотрудников, было так. Виктор вошел в кинотеатр КИМ, который располагался на улице Подбельского (позже к-т «Молодежный»). Возможно, у него была там назначена секретная встреча с агентом, поэтому о маршруте Виктора никто из милиционеров не знал. Неизвестные преступники в фойе кинотеатра подошли сзади и выстрелили в одного из лучших оперативников области восемь раз… Виктор Кириллин скончался в больнице.

Пока я пытался осознать сказанное, меня «добили» еще одной новостью. Сразу после убийства Кириллина эти же преступники вошли в кинотеатр «Октябрь» на ул. Ленина (Сегодня здание Облдумы). В фойе, где народ ожидал киносеанса, бандиты вели себя вызывающе, грубили, затевали драки с посетителями. Их попытался призвать к порядку сотрудник госбезопасности, находившийся в это время в «Октябре». В ответ он получил две пули в голову. Чекист погиб, а преступники скрылись…

– В Рязани началась паника, – прозвучало на совещании в кабинете начальника милиции, – пошли страшные слухи о воскресшей «Черной кошке», которая «берет под себя» Рязань. В кино никто из горожан не ходит, на улице в людных местах граждане стараются не появляться…

Начальство требовало скорейшей ликвидации банды, и это требование было справедливо. Вновь пошла работа и день, и ночь, мы собирали по крупицам сведения о подозрительных людях, отслеживали рецидивистов. Искали главаря – жесткого, наглого, самоуверенного. По крупицам отсеивались наиболее вероятные кандидатуры, и снова в поле нашего зрения появился Евгений Петров-Метелев… Он подходил по всем характеристикам, по-прежнему нигде не работал, по ночам пропадал из дома, что делал, на что жил – никто не знал. Агенты, мобилизованные «подсветить» Петрова-Метелева, колебались: явных проколов за ним нет, но и хорошего сказать нечего… Особенно подозрительны были его постоянные ночные отлучки. После демонстративных убийств «кошка» залегла, однако налеты на квартиры и грабежи на улицах нет-нет, да и происходили. Маски, оружие, шипение в лицо жертве: «Здесь «Черная кошка»!.. Все признаки того, что действует одна и та же банда, были налицо.

……………………………………………………………………………………………………………..

– Тимофей Александрович! Товарищ Симак! – кто-то тряс меня за плечо. Я вскочил со стула, на котором задремал. Глубокая ночь застала на работе, за планированием очередной проверки.

– Кто? Что нужно? – спросонья я едва не выхватил из кармана ТТ.

– Посыльный из госбезопасности. За вами, – коротко доложил разбудивший меня дежурный по горотделу милиции.

Вызов в ГБ был ожидаем. В связи с убийством чекиста делом занимались оперативники госбезопасности. Оказалось, что всю нашу опергруппу затребовали для согласования действий к начальнику госбезопасности области полковнику Семыкину. Пока шло обсуждение, меня пригласил в кабинет заместитель Семыкина – Драгомилецкий. Он завел со мной разговор о маловажных деталях и подробностях розыска «кошки». Я недоумевал: на все вопросы у них и самих были ответы, а разработки фигурантов дела у чекистов были, по всей видимости, даже глубже наших… Первые подозреваемые появились и у нас, сыщиков. Но необходимы были проверки и еще раз проверки, тщательные, тайные, учитывающие все мелочи.

– Ты, Сивак, не дергайся, – посоветовал Драгомилецкий. – Одно дело делаем, и вы, и мы боевых друзей потеряли. Так что, давай вдвоем спокойно разберемся во всех обстоятельствах, пока идет общее совещание.

– Товарищ Драгомилецкий, наработки есть, подозреваемые есть, подходы к ним намечаются… В притоне за Горрощей гуляли какие-то отчаянные люди. Наш агент там был, услышал много интересного. Нам бы их установить, проследить…

– Некогда устанавливать, Тимофей Александрович! У бандитов должна земля гореть под ногами! – загремел чекист. – Надо брать – и давить, пока не сознаются!

– Давить надо, когда знаешь, что будет результат. А возьмем непричастных, так и все шансы потеряем. «Кошка» окончательно затаится, а где и когда вылезет вновь, мы не узнаем… Я пойду, товарищ Драгомилецкий, мне к операм надо!

Но Драгомилецкий меня не отпустил, ответив, что все уже уехали на операцию. «Вас решили на нее не пускать!», – заявил он. Я был буквально ошарашен. Мне почему-то не доверяют? Или списать на меня возможную неудачу и все промахи? И то, и другое было возможно, времена были сложные – и жестокие. Позже я узнал, что не так уж ошибался. У госбезопасности тоже было начальство, которое торопило, шумело, требовало и грозило… Списать промахи на нас, милиционеров, было не так сложно. А если торопишься, ошибки неизбежны.

Брать поехали Петрова-Метелева. И у нас, и у чекистов были на него оперативные данные. На совещании в госбезопасности их сопоставили – и решили рискнуть. Задержание прошло без осложнений. У подозреваемого был найден пистолет ТТ и 25 патронов. В тот же час на квартире задержали и его приятеля, часовщика. Обоих забрали в свою «контору» чекисты, заодно и наши материалы. Как шло следствие, нам не сообщали. Тем временем агенты продолжал работать, устанавливать еще не задержанных бандитов.

Мы получили агентурное сообщение, что главарь «кошки» именно Петров-Метелев. Без своего главаря бандиты начали паниковать, много пили, в «малинах» пошли разговоры… Никто из «кошки» уже почти не таился, и установить всех преступников не составило труда.

Особенно отъявленным был среди бандитов рецидивист по кличке Салтык – Василий Салтыков, проживавший по улице Горького, 48. В прошлом он был неоднократно судим, работал на заводе слесарем. Салтык, по сведениям агентов, был очень жесток, возможно, он и стоял за убийствами Виктора Кириллина и сотрудника госбезопасности.

………………………………………………………………..

Через две недели после ареста Петрова-Метелева мне позвонил на работу начальник областного НКВД поковник Семыкин. Был час ночи.

– Здравствуй, Симак. Не спишь? – он не стал слушать моего ответа, а сразу продолжил, – Высылаю за тобой машину, ты мне срочно нужен.

Я вышел на крыльцо управления, а машина госбезопасности уже стояла у дверей. Видимо, дело было более чем срочное…

В управлении Семыкин сказал, что Петров-Метелев давать им показания отказался, а требует начальника УГРО Симака, то есть, меня.

– Я тебе, Тимофей Александрович, кабинет приготовил, – сказал Семыкин. – Там будет следователь. Ты веди допрос, а следователь все будет писать.

Я прошел в кабинет, ко мне привели Петрова-Метелева.

– На, Евгений, закури… – я дал подозреваемому папиросу. – Что, заскучал за мной?

Он сел, закурил, потом сказал жестко и непререкаемо:

– Пусть все выйдут, конвой тоже. Тогда буду говорить.

Семыкин посмотрел на меня. «Как заявил, а? – казалось, говорил его взгляд. –  Он главарь «Черной кошки», он! Такой зарежет, и фамилию не спросит».

– Пусть все выйдут, все будет нормально, – попросил я.

После некоторых колебаний Семыкин дал приказ всем выйти, сам тоже покинул кабинет.

Бандит сел нога на ногу, взглянул на меня пристально и стал рассказывать:

– Я – атаман новой «Черной кошки». Название авторитетное – назовись «кошкой», и все фраера лапки кверху… В группе нас восемь человек, я, Клюев, Салтык и другие. Работали мы свободно, пока ты с Кириллиным нами не занялся. Наступили вы нам на горло, нечего сказать.

Бандит погасил окурок и попросил другую папиросу.

– Недолго мне курить осталось. Да и жить, похоже, недолго, – главарь поморщился. – Приговор за пострелянных один, чего уж тут…

– Ладно, слушай дальше, – продолжил Петров-Метелев. – Мы с ребятами как-то сидели на квартире у Салтыка, выпивали. Тут кто-то и вспомнил, что первая «Черная кошка» в прошлом году вас приговорила. Грамотно рассудили ребята: вас пришить, а пока новых пришлют, толковых да расторопных, пока они в дела наши вникнут – можно будет поработать вольготно, а потом свалить на годик – в деревню, на самогон и картошку.

Кирилина твоего мы в кинотеатре выследили, там у него, видно, «стрелка» с кем-то была. Подошли мы к нему свободно, да и расстреляли. А потом, спьяну, и чекиста хлопнули… Дальше поняли – либо мы, либо вы! Поэтому решили довести начатое до конца, поставили за тобой человека, он и рассказал про все твои дорожки. Квартиру твою обложили, ночью ждали…

– Я, значит, вас выслеживал, а вы меня?!

– Так, начальник. Тут уж кто кого…

– Ладно, что дальше?

– А дальше мы тебя все-таки повстречали в нужное время. Помнишь, шел ты со службы по улице Свободы. А мы тебя на углу Горького ждали, вышли к тебе, хотели поздороваться – да и пулю в голову…

Я вспомнил позднюю, а потому тихую рязанскую ночь, когда смолкли вопли пьяных компаний, затихли в квартирах семейные скандалы, даже ночные грабители, казалось, закончили труды неправедные и разбрелись по своим норам. Я шел по улице Свободы и думал о Викторе Кириллине, которого вот уже несколько дней нет рядом. Да и вообще – нет на свете. На душе было муторно.

Помню, тротуар был сильно разбит, в темноте ям не разглядишь. Поэтому я и вышел на проезжую часть, где светлее, благо машин вовсе не было. На перекрестке улиц Свободы и Горького из подворотни выскользнула тройка теней. Они оставались в темноте, под фонари не выходили, но двигались не торопясь, словно показывая, кто здесь, на ночной улице, хозяин. Я еще заметил, что шаг эти трое держали тихий, неслышный. Воровской шаг, что и говорить.

Я тогда почувствовал как мороз по коже прошел, а потом сразу в жар бросило. Думал: что это со мной? Подумаешь, шпана загулялась. Сейчас гаркну, чтобы домой шли, да и все тут.

А это, оказывается, «Черная кошка» выползла – убивать меня!

– Ты тогда еще за карман схватился, помнишь? – прервал мои воспоминания бандит. – Мы и решили, что сейчас начнешь палить. А как ты стреляешь, мы знаем… Поэтому рисковать не стали. Салтык тогда сказал: «Этого карася на крючок не зацепишь. Его надо со спины брать, как Кириллина. А в лоб идти – он нас перещелкает»… Вот и смылись мы до поры!

Я помнил, как троица, едва я, действительно, начал нащупывать ТТ прямо в кармане, растаяла в темноте. Я уже сконцентрировался, шел аккуратно, прячась за деревья… Никого на улице больше не оказалось. А утром я почти забыл о встрече, занятый всегдашней «горячей» работой.

Петров-Метелев долго рассказывал о всех делах банды, называл адреса квартир, на которые были совершены налеты, вспоминал места ночных грабежей, в подробностях рассказал, как планировалось убийство Виктора Кириллина, как «кошки» застрелили чекиста…

Поставить подпись на протоколе допроса он согласился лишь при условии, что ему разрешат свидание с матерью. Но старушка сильно болела, поэтому мы предложили главарю встречу с его сестрой. Он согласился и подписал, как положено, все листы протокола. Его я больше никогда не видел, а банду мы взяли всю, до единого человека. Это было второе и последнее явление зловещей «Черной кошки» рязанцам…

---

Белореченская банда. Часть 1

Чистая, прозрачная вода и снежно-белый песок в давние времена дали имя речке, которая течет среди лесов и полей отдаленных от центра районов Рязанской области. На сказочной по своей красоте реке стоит село, которое так и называется: Белоречье. Известно оно с древних времен «дикого поля», когда пограничье со степью находилось в районе рязанских крепостей-городков Сараи и Шацк. В Петровские врмена село входило в Азовскую губернию, потом – Воронежскую, Тамбовскую, наконец – Рязанскую…

Эти сведения я, молодой оперативник, получил накануне отъезда в неведомое мне пока Белоречье.

До того совсем мальчишкой работал я на шахте, служил в армии на дальнем Зауралье, затем был направлен на курсы среднего командного состава. В начале тридцатых довелось мне послужить в охране Кремля. Частенько мы, вчерашние сельские пареньки, видели верховных правителей Советского Союза, чьи портреты раньше рассматривали в газетах: Ворошилова, Молотова, Калинина. Дважды видели и Сталина, вряд ли замечавшего юнцов в военной форме. Кстати, в ту пору мы думали, что Ворошилов главнее Сталина, и особого трепета перед Иосифом Виссарионовичем не испытывали…

За отличную учебу меня направили на реорганизованные пулеметные курсы – в школу имени ВЦИК, Всероссийского Центрального исполнительного комитета. А уже потом, в конце 1932 года, приказом я был определен на службу в Объединенное госполитуправление, известное более по своему грозному сокращению – ОГПУ.

И стал я, Тимофей Александрович Сивак, 26-летний малороссийский уроженец, защитником государственной безопасности и революционного порядка в нашем молодом Советском Союзе. Служить меня направили в Рязанский округ Московской области. Первое задание я получил, как было принято в те, отнюдь не спокойные времена, что называется, по самому большому счету.

В районе Белоречья действовала вооруженная банда. Занимались преступники грабежами, налетами, чуть что – пускали в ход карабины, обрезы, наганы. Словом, целый вражеский отряд, на котором уже было немало крови. Руководил бандой, фактически, мой ровесник, сын бывшего лесничего Анатолий Белов. «Есаулом» при нем состоял житель Белоречья Петр Лёвин.

Начальство в качестве оперативного прикрытия выбрало для меня роль председателя сельпо. «Молодой, улыбчивый, всем парням брат, всем девкам ухажер. Бабам платки, мужикам сапоги – вот кто ты такой, Тимофей», – напутствовали меня руководители при инструктаже.

Понятное дело, что весть про нового человека, да еще молодого и здорового, который появился в селе, сразу дойдет до всех. Дойдет и до «леса», откуда ко мне тоже будут присматриваться. Может, и через прицел. Да и сельпо – кусок лакомый. Тут не только бандитов, местных мужичков надо опасаться. Подопьют, да и полезут лабаз подламывать. Отбивайся от них… И не выдашь себя, документом не помашешь. Тогда надо и про поиски банды забыть.

Так думал я по пути в Белоречье.

Однако, поначалу все пошло неплохо. Представитель райпотребсоюза на правлении сельпо рекомендовал меня как хорошего специалиста по торговле. Тут же без особых вопросов меня избрали председателем Белореченского сельпо, и я поспешил приступить к работе. Знакомился с народом, беседовал с сельским активом, ездил по соседним селам, которые также обслуживались Белореченским сельпо.

Работы было много, и я до поры не занимался активным поиском Белова, Лёвина и их людей. «В народ войдешь, станешь своим, – вспоминал я инструктаж. – Тебя не должны бояться, наоборот, ты должен стать общим другом-приятелем. Только смотри, не проворуйся там, деляга…». Конечно, наган был всегда при мне, за ремнем и немного сбоку, чтобы не выпадал во время движения. Но тогда было время такое – ответработник, значит, должен быть при нагане. В кабинете, которым для меня стала небольшая комнатка в местном сельпо, стоял сейф, где хранился карабин. Два ствола, да я сам-третий…

Так прошло три месяца. Банда пока никак себя не проявляла, но от этого становилось только тревожней. Преступникам нужны были действия, громкие, эффектные, о которых люди будут говорить, прибавляя все больше выдуманных жутких подробностей. Население должно было бояться их до судорог и безропотно отдавали все – до нитки. А еще им нужна была кровь, без которой нет бандитского авторитета.

Я знал, что по оперативным данным, в банде было человек десять. Вооруженные, конные, знающие здешние места как свои пять пальцев… Но у меня был приказ: ждать, смотреть, слушать, понемногу вычислить и – найти всех бандитов. Найти всех, без исключения! Как часто я слышал этот приказ впоследствии, да и сам, став начальником оперсостава уголовного розыска, повторял нередко.

Найти всех – это принцип нашей работы. Нельзя было оставлять на воле хотя бы одного из преступников, чтобы не пустил он бандитских корней, не набрал новую шайку… Волк-людоед, один или с парой таких же, как он, всегда будет кружить вокруг поселка, оборотнем заглядывать в окна домов, подстерегать добычу во дворах. Про таких зверей рассказывали, что даже ходившие на медведя охотничьи собаки их не трогали, боялись, и когда людоеды подходили к жилью, псы начинали жуткий вой. Такими же волками, по сути, были и бандиты.

Однажды я уехал на совещание в райпотребсоюз и остался там ночевать, а на второй день ко мне из сельпо прикатили возчики за товаром. Они-то и сообщили: волки вышли из берлоги! Накануне ночью в Белоречье неслышно втянулись по сельским закоулкам бандиты Белова. Их целью был дом секретаря сельсовета Семенова. «Беловцы» взяли дом в кольцо и обстреляли со всех сторон.

Но предсовета был мужик тертый, в какое время живет – понимал. На ночь он уходил с семьей спать в специально вырытую землянку. Так было надежнее, хотя и обидно – свой дом есть, а живи на задворках… Возможно, бандитам кто-то рассказал про убежище Семенова. По своей воле, или под страхом смерти – неважно. Ночные люди-тени обстреляли и землянку, однако ночью как следует ее было не рассмотреть, а подходить ближе бандиты опасались: можно было нарваться на пулю из револьвера председателя.

После налета банда ушла. Семенов и все члены его семьи остались живы. Из райцентра приехала оперативная группа, неделю розыскники опрашивали сельчан, но народ молчал. Понять людей было можно, ведь преступники непременно отомстят тем, кто расскажет о них хотя бы самую малость.

Поиск по лесам и оврагам результатов не дал. Банда, наверняка имевшая в Белоречье информаторов, конечно, торжествовала: оперативники уехали, так и не получив никаких результатов. Однако, для меня приезд товарищей по службе не прошел безрезультатно. На секретной встрече мне было передано: бандиты имеют «лежку» в одном из подмосковных совхозов. Кроме того, стало известно, что «беловцы» действуют даже на Украине – вблизи Киева и на Донбассе. Таким образом, мы искали банду всесоюзного значения!

Но сам я времени даром не терял. Из разговоров с местными жителями я ненароком узнал, что в Белоречье живет сестра «есаула», Петра Лёвина, семнадцатилетняя красавица Антонина. Местные ребята обходили бандитскую родственницу стороной. Они опасались, что Петька за сестрой тайком присматривает и при случае слишком настойчивого ухажера может и пулей приветить… Между тем, видная девица тосковала без внимания со стороны парней.

Оперативная комбинация напрашивалась сама собой: подвести к Антонине нашего человека и от нее получать сведения о намерениях и планах преступников. Сам я в женихи не годился, все-таки, возраст не тот, уже к тридцати скоро повернет. Нужен был толковый и более-менее приглядный молодой парень. Такого нашли – и вот уже председатель колхоза по согласованию с моим начальством взял на работу нового, совсем молоденького шофера – нашего секретного сотрудника. Общежития в хозяйстве не было, и паренька определили на постой в один из домов Белоречья. Надо ли говорить, что это был дом, где жила с родителями Антонина Лёвина…

Шло время, наш агент – назовем его Сергей – квартировал у Лёвиных, часто виделся с Антониной, не раз подвозил ее по делам, а то и попросту катал вечерами на колхозной машине. Руководство хозяйства на такую дружбу смотрело сквозь пальцы, машину вечерами не отбирало, и вскоре, как и должно было случиться, дружба молодых перешла в более серьезные отношения.

Конечно, Антонина ничего не рассказывала о своем брате, но Лёвкину фотографию из семейного альбома не убирала. Его на фото Сергей сразу узнал, так как раньше видел почти такую же карточку в папке с делом Белова – Лёвина.

Однажды Тоня пришла в отгороженную глухой занавеской комнатку Сергея. «Мне нужно съездить ненадолго в одно место. Отвезешь?» – спросила девушка. Шофер ей ответил, что попросит председателя колхоза разрешить взять машину на ночь. «Позволит начальство, так, конечно же, отвезу!» – обрадованно зачастил парень. Однако, сердце у Сергея екнуло: он понимал, что неспроста Антонина собралась в дорогу на ночь глядя.

Шофер улучил момент и зашел ко мне в сельпо, посоветоваться. Дело с ночной поездкой было опасное, но необходимое. Впервые с момента моего пребывания в Белоречье обозначилось реальное оперативное «движение»! Мы организовали поездку таким образом, чтобы Тоня узнала – председатель дал «добро», отпустил шофера по делам его зазнобы. Но заявил, что если с водителем или машиной что-либо случится, спрос будет с Антонины, и тут ей припомнят, чья она сестра. «Тонька ваша на свободе до той поры, пока к ней вопросов не появится, – примерно так сказал председатель колхоза родственникам девушки. – Если что, так быть ей за решеткой!».

Выехали Сергей с Антониной около полуночи. У девушки в руках были две большие сумки. Как понял агент, с продовольствием. «Вот оно! Началось!» – парень поежился и тронул автомобиль.

Оказалось, что Антонина едет в соседний поселок. Когда выехали из Белоречья, колхозную машину остановили двое. Сергей хотел было поддать газу и промчаться мимо подозрительных личностей, но Тоня строго сказала: «Лучше остановись».

Две фигуры приблизились. Оказалось, это были молодые мужчины. Один из них вскочил на подножку кабины, заглянул внутрь. Взгляд цепкий, настороженный. Правая рука в кармане пиджака. Конечно, было понятно, что ночные незнакомцы не к добру появились на дороге… Но для Сергея все стало ясно на мгновение раньше, когда человек с подножки смотрел в кабину. «Он», – похолодел агент.

Это был сам «есаул» беловской банды, старший брат его, Сергея, почти невесты – Антонины, чуть ли не завтрашний родственник: Петька Лёвин, неуловимый и беспощадный бандит и грабитель, второй по значимости в банде Анатолия Белова.

---

 
Белореченская банда. Часть 2

«Поехали, Сережа. Куда они скажут, туда и езжай», – сказала Тоня. Чувствовалось, что она была сильно взволнована и даже испугана. По дороге Петр подробно расспрашивал сестру о том, есть ли милиция в селе, много ли ответработников с оружием, где они ночуют…

Километров через десять бандиты приказали остановить машину, взяли у Антонины сумки с продуктами и быстро пошли в лес. «Куда поедем дальше?» – спросил Сергей. «Домой», – был ответ. Ехали молча, затем агент все же спросил девушку – что это были за люди? «Один – мой родственник, второй – его знакомый», – отвечала Тоня, а затем пояснила: они оба москвичи, приехали в белореченские края охотиться на кабанов, местность знают, а живут в лесу, в шалаше…

Об этой опасной поездке агент немедленно доложил мне. «Похоже, в Подмосковье банду обложили плотно, раз главари скрываются здесь и нуждаются в пище, – размышлял я, – сейчас какое-то время отсидятся, подождут, когда поиски затихнут – и снова в налет! Надо узнать место, где прячутся преступники, вызвать большой отряд и брать их всех, чтобы ни один не ушел. В лесу или на болоте окружить их будет легче: никто никуда не денется».

Не теряя времени, я на машине Сергея помчался в райотдел, находившийся в 35 километрах от Белоречья. Остановился подальше, вызвал местного агента и составил для начальства шифрограмму примерно такого содержания: «Приехали гости, остановились в лесу, точное место ночлега не знаем». Через некоторое время был получен ответ: «Постарайтесь им помочь, найдите место ночевки. Скоро приедем на охоту».

Казалось, что банда Белова доживает последние дни. Но «беловцы» не собирались долго отсиживаться! Этой же ночью бандиты ворвались в деревню Пчелиновка, ограбили один из домов, совершили убийство… И вновь словно канули в воду.

Надо подчеркнуть, что разработка и поиск банды Белова велись одновременно несколькими оперативными бригадами. Поэтому мое задание не изменилось: продолжать искать подходы к «есаулу» Лёвину через его сестру, собирать сведения и выяснить, где отсиживаются преступники. Агент Сергей докладывал, что Антонина про брата ничего не рассказывает, о других ее встречах с Петькой не известно… Тогда я предложил ему вызвать кризис в отношениях и постараться узнать хотя бы что-то о «ночных хозяевах» белореченских мест.

Сергей стал разыгрывать ревность: Антонину демонстративно избегал, не разговаривал с ней, ходил хмурый и намекал на скорый отъезд из села. «Нечего мне тут больше делать! Жизнь не складывается…». С одной стороны, это было жестоко. Но с другой – кровавый след за бандой тянулся густой и широкий…

Страсти накопились и вылились в бурное выяснение отношений – конечно, со слезами, упреками, обидами. «Почему ты стал меня избегать? Что плохого я тебе сделала?», – с надрывом спрашивала Тоня. Сергей отвечал: «Давай поговорим откровенно. Я убедился, что ты все время о ком-то переживаешь, правду от меня скрываешь. Как же можно нам быть вместе сейчас, а может, и всю жизнь, если у тебя есть тайны?». Парень поставил вопрос ребром – либо он получает откровенный ответ, либо прекращает все отношения с Тоней. Девушка пригорюнилась, а Сергей уехал на работу.

Вечером состоялось объяснение. Антонина плакала, рассказывая о своей жизни. «Мы с матерью, как видишь, живем вдвоем, отец у нас умер, – говорила девушка. – У меня есть старший брат Петька. Так получилось, что без отцовского пригляда он связался с главарем банды Беловым, это сын нашего бывшего лесничего. Они вместе с другими головорезами занимаются разбоем. Мне пригрозили, что если я о них кому-нибудь расскажу, то убьют и меня, и всех близких мне людей». Закончила девушка словами: «Теперь я тебе все рассказала, можешь думать обо мне что хочешь, но я тебя люблю».

И вновь заплакала.

Сергей тоже переживал, девушка была ему явно небезразлична… Но приказ был строгий: установить местнахождение банды. Пока Тоня о месте, где прячется атаман и ее брат «со товарищи», не говорила ни слова. Однако, было ясно – скоро она не выдержит.

Помог случай. Как-то в выходной день Сергей и Тоня пошли в лес за грибами. Агент намеренно отвез девушку в то место, где не так давно произошла ночная встреча с «лесными волками». Молодые люди углубились в чащу и неожиданно для Сергея вышли к небольшому озеру. Был жаркий летний день, и парень, быстро скинув одежду, бросился в воду! «Тоня, я сплаваю вон до того места, – крикнул он, указывая на небольшой островок в центре озера. – А потом сразу к тебе».

И тут агент увидел, что девушка в страхе замерла!

«Вернись, Сережа! – вскрикнула она. – Не плавай на остров, погибнешь!».

«Да что там такое, на этом острове? Лешие, что ли, живут?».

Тоня вздохнула: «Хуже. Ты спрашивал меня про бандитов Тольки Белова. Так вот, они прячутся на этом островке! Отсюда и выходят по ночам в налеты. Теперь ты все знаешь…».

Сергей и Тоня обошли озеро кругом, и агент увидел едва заметную тропинку, ведущую через мель к острову. Он хотел осторожно пройти по ней, но Тоня схватила его за руку: «Не ходи! Застрелят…».

Оперативная кобинация достигла пика. Мы знали, где прячется банда. Более того, островок был удобной площадкой для окружения и захвата «беловцев». Оставался завершающий этап – арест преступников. Пока мы с товарищами из райотдела совещались и раздумывали, как «накрыть» бандитов, Сергей на свой страх и риск усилил нажим на Тоню.

«Скажи брату, чтобы сдался властям, – твердил агент. – Его преступления, конечно, серьезны, но суд учтет явку с повинной. Иначе ему гибель. Да и вам с матерью не поздоровится. Вы знали, где прячется банда – и скрывали. За это дадут немалый срок». Тоня плакала и кивала головой…

Тем временем из райцентра секретно прибыла группа оперативников. Они тщательно изучили местность, наметили места засад, составили план окружения острова.

Вскоре Антонина сообщила Сергею о том, что ее отыскал связной из банды. «Сказал, что у них дело в Шацке. После этого Белов и брат опять вернутся в наши края».

Дела у бандитов известно какие… На следующий день пришла шифрограмма: в Шацком районе ограблен почтальон, доставлявший в райцентр большую сумму денег. Конные преступники умчались в сторону Белореченских лесов. После этого было решено срочно положить конец бандитскому разгулу Белова и Лёвина. В Белоречье прибыла группа сотрудников милиции числом более 50 человек. Возглавлял отряд начальник уголовного розыска Московской области Панов. В составе группы кроме стрелков были проводники со служебно-розыскными собаками. Сразу же началось прочесывание леса.

Конечно, очень пригодились оперативникам наша история о таинственном лесном озере. Кольцо милиционеров вокруг островка сжималось. Наконец, раздался отчаянный лай служебной собаки, крики людей, выстрелы. Началось!

Бой был скоротечным. Один сотрудник милиции получил тяжелое ранение, служебную собаку бандитам удалось застрелить. Но и они понесли потери в своих рядах. В итоге были задержаны почти все преступники, однако несколько человек все же добрались до берега вплавь и скрылись в чаще. Помня приказ «Найти всех!», оперативники еще несколько дней прочесывали местность, но бандиты словно в воду канули.

«Здесь они, неподалеку, – убеждал я руководителей операции. – Скоро проявят себя! У бандитов нет еды, не осталось достаточно людей, чтобы совершать удачные налеты… Надо ждать от них «гостей» у Антонины».

Я оказался прав в своих выводах. Через неделю после событий в лесу ко мне ночью постучал в окошко Сергей. «У Тони был связник! – горячо зашептал он прямо с порога. – Сказал, что брат хочет с ней переговорить. Он колеблется, потому что понимает: время банды закончилось. Остается либо разбежаться кто куда, либо сдаться властям». Агент сообщил также, что Лёвин желает говорить с председателем колхоза Петиным, предлагает тому прийти в назначенное время в дом Антонины.

«Как бы не убил бандит председателя или не взял в заложники заодно с собственной сестрой, – поделился своими тревогами Сергей. – Уйдет, прикрываясь ими, а потом пристрелит предколхоза. Опасно вот так, запросто, встречаться с «лесным волком». Я возразил Сергею, сказав, что, судя по всему, Петр Лёвин решил сдаться в надежде на то, что его не расстреляют, если он придет с повинной.

«Вот что, Сергей, – решил я, – скажи Тоне, чтобы она передала брату: пусть приходит добровольно! Мы подготовим документ о явке с повинной, который вместе с председателем и подпишем! Обманывать Петьку не станем. Не по-нашему это. Да и остальные бандиты, узнав, что мы есаула хитростью взяли, будут до последнего патрона отстреливаться. А оформим «повинную», глядишь, за ним и остальные явятся!».

В назначенный срок мы вместе с Сергеем и председателем Белореченского колхоза Петиным пришли в дом Лёвиных. Дверь была открыта, Антонина сидела за столом, ее мать притулилась в уголке комнаты. «Ну, что, пришел Петька? – с хода бухнул председатель. – Бумага его готова. Как явится, сразу подпишем». Антонина не ответила. Она с изумлением смотрела на меня. И я только тут понял: Сергей ничего ей не говорил про своего секретного командира! Для Тони и ее матери я все еще был председателем сельпо, весельчаком, балагуром, мелким начальником, как тогда говорили, «состоял при портфеле».

Тем временем председатель сел за стол рядом с Антониной. «Этого человека ты хорошо знаешь, – сказал Петин, обращаясь к Тоне и показывая на Сергея. – А это товарищ из «центра», – он кивнул в мою сторону, – он выполняет секретное распоряжение по поимке банды Белова. Так что, Антонина, говори, где Петька. Мы сделали так, как он требовал. Акт о явке с повинной – вот он». Петин положил документ на стол.

«А я – вот он!» – раздался голос из соседней комнаты. Мы вскочили, схватившись за наганы. Раздвинув тонкие занавески, висевшие между комнатами, к нам вышел Петр Лёвин. Он дал себя обыскать, оружия при «есауле» не оказалось. «Вы ко мне с добром, так и я сопротивляться не буду, – сказал Петька. – Захотел бы, так всех бы вас через занавески расстрелял. Вы-то на виду, а я в темноте… Но не для того я встречу назначил. Давай, председатель, ставь подпись, и пойдем, куда скажешь».

Мы направились в правление. Белореченцы с опаской смотрели из окон на знаменитого в этих местах «есаула» жестокой банды. Вскоре приехал участковый уполномоченный и повез Петра Лёвина в Сараи.

Пример Лёвина стал решающим для остальных преступников, которые после разгрома банды все еще отсиживались в лесах. Их запал кончился, и когда при очередном прочесывании оперативники буквально наткнулись на бандитов, большой стрельбы не последовало. «Лесные волки» хмуро вышли к отряду с поднятыми руками. С ними сдался и атаман Анатолий Белов. Таким образом, все преступники, в соответствии с приказом, были найдены и арестованы. У них было изъято оружие: три карабина, два винтовочных обреза, наганы и много патронов.

После операции в Белоречье я был направлен на работу в Сараевский отдел ОГПУ. Позже мне сообщили, что бандитов судили, и они получили самое строгое наказание. Однако, к расстрелу был приговорен только самый кровавый из них – главарь Анатолий Белов. О судьбе других участников белореченских событий мне ничего узнать не удалось …

В 1937 году я был переведен в Управление милиции Рязанской области. С тех пор моя жизнь навсегда была связана с Рязанью.

Спустя два года службы меня назначили начальником 1-го отделения гормилиции. Наше здание располагалось на Садовой, 44. Аппарат отделения был совсем небольшой: 7 участковых уполномоченных, 8 милиционеров, секретарь и машинистка. Никакого транспорта у нас не было.

Лишь в 1940 году в подразделении были введены должности старшего оперуполномоченного уголовного розыска и следователя. Тогда мы, наконец, смогли приступить к полномасштабной работе по борьбе с преступниками, главная задача в которой одна: «Установить и найти всех!».

---

 

Человек в коротком пальто

Начало осени 1941 года выдалось чрезвычайно тяжелым. Третий месяц шла война, и все наши заботы днем и ночью были связаны с защитой подступов к Рязани, борьбой с преступниками и диверсантами, поддержанием правопорядка. Война внесла угрюмую сумятицу в жизнь людей. Все ходили растерянные, испуганные, озабоченные тем, как выжить в прифронтовом городе. На рынке резко подскочили цены на продукты, а магазины стояли полупустые: горожане скупили все – каждая мелочь могла пригодиться в военное время. В областном центре горожане шептались о наступлении фашистов. «Сдадут или нет Рязань» – вот что волновало всех и каждого.

В «мутном омуте», которым стала повседневная жизнь, всегда находились хищники, готовые воровать, грабить и убивать, надеясь на то, что милиция не в силах поймать их. Надо сказать, что рецидивистов-уголовников на фронт не брали: им нельзя было доверять оружие и жизнь бойцов. Поэтому немало темных личностей, выдворенных с началом войны из столицы «на сто первый километр», осели в Рязани. При этом большинство сотрудников милиции – офицеров и рядовых – сражались на фронте. Нам, в соответствии со строгим приказом начальства, оставшимся в Рязани, было поручено во что бы то ни стало обеспечить порядок, защитить горожан от преступников…

В сентябре 1941 года в горотдел пришла информация: в лесу неподалеку от станции «Лесок» найден убитый мужчина. Мы с оперативниками выехали к месту преступления. Совсем молодой парень, почти подросток, щуплый и маленький, лежал на осенней траве. Одежду с него содрали грабители, разумеется, рядом не было обнаружено ни вещей, ни документов.

Я распорядился первым делом установить личность убитого, найти свидетелей. Это утомительная, хотя с виду довольно простая работа, если относиться к ней со всем тщанием, всегда дает результат. Обязательно найдутся люди, которые что-то видели, кого-то приметили, обратили внимание на странные факты… Сыщик ищет не только вора – сначала идет поиск свидетелей.

Таких людей мы нашли, однако узнали от свидетелей немного. Было установлено, что на станции «Лесок» в пять вечера с проходившего поезда «Москва – Сасово» сошли трое молодых мужчин в возрасте от 17 до 25 лет. Компания отправилась через лес в сторону деревни Карцево. Один из троицы, самый молодой, до деревни, как известно, не добрался. Но где его спутники, которые, скорее всего, и убили парня? Конечно, они могли скрыться и в соседних населенных пунктах, но поискать, в первую очередь, стоит неподалеку. Вполне возможно, что убийцы будут стараться попасть в Рязань. Все-таки, хотя и небольшой, но город. В нем преступникам будет легче затеряться.

Между тем, оперативный розыск дал первые результаты. Мы установили, что убитым является семнадцатилетний Евгений Иванович Гавриков, как мы и предполагали, родом из деревни Карцево. Он учился в Москве, а на выходные приезжал к родителям в деревню. С собой у Гаврикова был чемодан, который, конечно, прихватили преступники.

Агентурная работа тоже не прошла в пустую. Я «освежил» своих осведомителей, и один из них, действовавший под псевдонимом «Петров»,  сообщил, что видел двоих подозрительных парней в столовой около вокзала «Рязань-1».

Место было известное: здесь нередко собирались городские «деловые люди», проезжие «гастролеры», просто уличная шпана. Вели себя опасные посетители, надо сказать, относительно спокойно. Видимо, авторитетные заправилы криминального сообщества Рязани запретили устраивать в столовой скандалы, чтобы не «спалить» удобную для встреч и разговоров «точку».

Конечно, милиционеры тоже знали об излюбленном месте темных личностей. В столовой всегда находился кто-нибудь из агентов: выпивал, крутился у столиков, выходил покурить и поболтать «за жизнь» с приезжими, отмечавшими прибытие в город… Это были свои люди – как для преступников, так и для нас. Без таких агентов сыщики не работали ни в старые времена, ни в настоящем, не обойтись без них и в будущем. Такие места, как привокзальная столовая, были самые «звонкие». Здесь всегда можно было раздобыть интересные, часто весьма важные сведения.

«Эти двое явно не рязанские, их никто не знает, никто с ними не здоровался, по именам не называл, – сообщил агент. – Сидели они в углу, пили, конечно, но в меру. Глаза у них бегали, оба парня все время оглядывались».

Особых примет парней агент не назвал, но упомянул, что один из них был в пальто явно не по росту. «Кургузое оно для него было, пальтецо-то. Руки из рукавов торчали, в плечах узковато, длина мала, – поделился наблюдениями агент. – Не его одежда, это точно!».

Я дал «Петрову» распоряжение поближе сойтись с незнакомцами, разговорить их, втереться в доверие, пообещать «наколку» на выгодное дело. Надо было понять – незнакомцы из «деловых» или, например, загулявшие подальше от столицы московские студенты.

По словам «Петрова», деньги у ребят имелись – немного, но на выпить-закусить хватало. Почему же у одного из них было такое несолидное пальто? Продал бы прямо на вокзале, да другое там же и прикупил. А он предпочел в кургузеньком пальтишке бегать… Что-то здесь не так.

Утром следующего дня меня вызвал на улицу «Петров». «Тимофей Александрович, они раскололись! – чуть не закричал он, увидев меня. – Они это!». Я быстро оттащил его в соседнюю подворотню.

«Ты что так шумишь? Услышит кто-нибудь, «деловым» стукнет – тебя же на нож поставят»!

Агент испуганно огляделся и зашептал: «Мы с ними всю ночь прокуролесили, сначала в столовке, потом в кустах за вокзалом, потом другие мои корешки подобрались. Когда те, приезжие, «нагрузились», их обобрать хотели, но я не дал. Знал, что вам они нужны. А то ведь и под поезд могли пьяных пристроить. Народ сейчас такой…».

«Петров» сообщил также, что незнакомцы, пробурчавшие ему вместо имен что-то нечленораздельное, а в полдень собрались уезжать в Москву. В разговоре парни обмолвились, что одно «дело» уже сделали, только неаккуратно, с убийством. Теперь им надо в Москву, а потом они снова приедут. Тогда, мол, и о «деле» можно будет потолковать.

«Этот, ну, который постарше, в коротком пальто… Он опять в нем был! Сказал, что бросить жалко, а продать боится. Мол, оно с того человека, которого в лесу оставили… Спину, говорит, жжет, а бросить не могу: вдруг кто найдет и на рынок отнесет. Так милиция на нас и выйдет», – торопливо рассказывал «Петров». Я велел ему отправляться в столовую и быть вместе с преступниками. Дескать, пришел проводить да на посошок махнуть граммов двести…

Проводив агента, я быстро прошелся по кабинетам отдела. Все были на территории, и я призадумался – с кем идти брать преступников. С одной стороны, вроде бы, и один справлюсь. С другой – без страховки можно весь арест провалить. «Ребята эти молодые, но не на фронте. Значит, сидельцы-рецидивисты. Судя по рассказу «Петрова», парни не самые отчаянные, однако, если к стене припереть, достанут ножи и будут резать кого ни попадя…». А между тем время поджимало. До отправки поезда на столицу оставалось менее получаса.

И тут ко мне забежал на минутку бригадмилец (дружинник из рабочей бригады по содействию милиции) Николай Лебедев. Я тут же обрисовал ему ситуацию, и мы помчались на вокзал. По пути, на улице Ленина, удалось остановить грузовик. Водитель оказался с пониманием и на полном ходу, да так, что страшновато стало, добросил нас до «Рязани-1».

Мы с Николаем уже никуда не торопясь, вошли в знаменитую столовую. Перед эти сбили кепки набок, выпустили чубы, руки держали в карманах брюк. То ли местные «деловые» забрели на звон посуды, то ли обычные хулиганистые выпивохи.

Я с порога показал Николаю на свободный стол, а сам пошел к буфету. Взяв два стакана горячего чая, медленно, осторожно, будто бы боясь обжечься, пошел к Лебедеву. Сам же тем временем бросил взгляд на зал. «Петрова» я узнал сразу. Он сидел в компании с двумя молодыми людьми. Тот, что постарше, вертел в пальцах папиросу. Кисть его руки далеко высунулась из рукава пальто. Оно было ему явно коротко…

(Конец первой части)

 Человек в коротком пальто, часть 2

«Погодь, Коля! Я за бутылочкой сбегаю. А ты посиди, закажи котлетки. Сейчас вернусь», – с такими словами я вразвалку вышел из столовой. Потом «Петров» мне попенял: «Вы, начальник, едва не спалились! Где это видано, чтобы старший кореш для молодого за пузырем гонял?! Не авторитетно вышло».

Но тогда я о конспирации почти не думал. Миновав столовские окна, я опрометью бросился на вокзал, в комнате линейного подразделения милиции быстро договорился о помощи здешних оперативников…

Двое подозреваемых пришли на перрон за шесть минут до отправления поезда. Билетов они не брали, просто сунули проводнику пятьдесят рублей, и он провел их в вагон. Вслед за парнями увязался и «Петров».

Пока поезд не тронулся, мы разделили маленький отряд задержания на две группы. Первая вместе с бригадмильцем Лебедевым вошла в вагон с одной стороны, другая, в которой был и я, под видом контролеров двинулась с другой. С нами были два ревизора, которые добросовестно и очень натурально вели проверку билетов иу пассажиров. Было видно, что преступники заволновались: проводник уверял их, что до Москвы проверок не будет. Мы подошли к троице – «Петров» по-прежнему был в вагоне, сидел рядом с подозреваемыми и делал вид, что дремлет.

«Ваши билеты, граждане! Как нет? Придется пройти в отделение, составить протокол. Сами понимаете – время военное. Кстати, почему вы не мобилизованы? По возрасту вроде подходите, да и на больных не похожи…», – ошеломив опасных пасажиров потоком вопросов, мы вместе с ними снова вышли на перрон.

Я начал вести нудный разговор о выплате штрафа за безбилетный проезд, задержанные вяло отговаривались, что не располагают деньгами, потому и сели в поезд без билета. Документы они тоже предъявить отказались. «Подгуляли мы в столице, товарищи милиционеры, – объясняли они. – Вот и приехали в Рязань, выпить-закусить, да и спокойнее так, подальше от родственников. Тут все деньги спустили, теперь едем обратно, домой в столицу…».

Ревизоры, как положено, обратились к нам с просьбой установить личность задержанных. В общем, все шло в соответствии с инструкцией, подозреваемый нехотя подчинялись. Активного сопротивления они не оказывали – нам удалось усыпить их бдительность. «Подумаешь, безбилетники! – наверное, размышляли парни. – Помурыжат, да и отпустят. Мы не рязанцы, местной милиции с нами связываться ни к чему». Но когда задержанных привели в отдел и поставили рядом охрану, парни занервничали всерьез. Мы привели понятых, при них обыскали задержанных. Документы у москвичей, конечно, были при себе: проверки в прифронтовых городах велись строго. По паспорту тот, что постарше, в коротком пальто, оказался Иваном Степановичем Владимировым, 23 лет от роду, жителем Москвы. Вторым был 19-летний Игорь Флиппович Давыдов, тоже москвич.

«Вот мы и познакомились, – думал я, глядя на задержанных. – Теперь будем раскручивать дело на полных оборотах. Не вырветесь». Кстати, при проведении проверки двух приятелей было установлено, что Владимиров и Давыдов в прошлом были неоднократно судимы за кражи и грабежи. Оба жили в столице без прописки, не работали, чем занимались – можно было лишь догадываться.

В чемодане Давыдова – «Человека в коротком пальто» – была обнаружена незамысловатая мужская одежда. Тоже малого размера. Это были вещи убитого, семнадцатилетнего Жени Гаврикова…

До поры мы рассадили задержанных по разным комнатам, где провели их допросы. Москвичи поняли, что попались. Так с простыми безбилетниками милиционеры не работают, особенно в такое тревожное время. Агент «Петров» для конспирации тоже был допрошен – при этом дверь в комнату как бы случайно была приоткрыта. Подозреваемые слышали, как их новый приятель ныл, просил отпустить, клялся, что ничего не знает, просто хотел выпить «на дурачка». Потом всех троих заперли в комнате задержанных. Там они, пригорюнившись, решали, что делать дальше. Уже потом, доставив всех троих в гормилицию на Садовую, 44, мы вновь приступили к раздельным допросам. «Петров», вызванный из камеры на допрос, разумеется, ко мне, сообщил: Владимиров – тот, что в пальто Гаврикова, одержим навязчивой идеей: он мечтает избавиться от одежды, снятой с убитого. «Он почти в падучей! – утверждал агент. – Зубами скрипит, за голову держится, стонет, что пальто с покойника его самого до могилы довело!». Агент сообщил также, что Владимиров решил, что если его отведут в общую камеру, злосчастное пальто кому-нибудь срочно сбагрить.

«Нет, – решил я, – в общую камеру его отводить пока не будем. Пусть ему пальто мальчишки еще спину пожжет! А мы пока родителей Жени Гаврикова привезем, чтобы вещи сына опознали». Сказано – сделано. Угрюмый Владимиров и его подельник Давыдов сидели в разных помещениях, а в Карцево, где жили отец и мать убитого Гаврикова, ранним утром был отправлен конный милиционер. К вечеру убитые горем люди уже были в нашем отделе.

По согласованию с прокурором Рязани Жогиным мы решили всех троих задержанных – Владимирова, Давыдова, «Петрова» и еще троих посторонних в присутствии понятых «предъявить» отцу и матери Гаврикова. Они должны опознать среди присутствующих тех, с кем их сын был знаком.

Родители пришли. Мать Жени, приглядевшись, вдруг что-то быстро зашептала мужу. Тот пристально вгляделся в лицо Владимирова и вдруг накинулся на задержанного с кулаками: «Это он убил моего сына!».

Мы оттащили отца Жени от Владимирова и спросили, почему он решил, будто именно этот человек виновен в убийстве. Гавриков сказал: «Пусть он снимет пальто, это пальто моего сына». Он рассказал, что во внутреннем левом боковом кармане пальто должна быть надпись – фамилия его сына.

У Владимирова тут же забрали пальто, проверили карман и нашли надпись. Уличенный преступник окаменевшим взглядом глядел на пальто убитого Жени Гаврикова. Оно стало для Владимирова символом разоблачения и возмездия…

Он, наконец-то, смог избавиться от зловещей одежды, сник и безучастно ответил на все вопросы следователя. 

Выяснилось, что в начале сентября Иван Владимиров и Игорь Давыдов ехали по каким-то делам в Рязань. Возможно, в Москве они немало всего натворили и опасались, что по законом военного времени их за тяжкие преступления поставят к стенке без суда и следствия. К несчастью, их попутчиком оказался Евгений Гавриков. По пути парни разговорились, простодушный Женя рассказал, что едет в деревню к родителям, с собой прихватил все свои немудрящие вещички: на досуге надо было что-то постирать, что-то починить, заменить… Владимиров предложил приятелю ограбить паренька, отобрать вещички и продать их где-нибудь на толкучке. Москвичи сказали Гаврикову, что помогут ему дойти до деревни, а сами прикупят у местных самогона и еды. Дорога шла через лес, Женя, знавший путь домой, шел впереди, новые друзья – сзади. Когда лес стал гуще, москвичи напали на Гаврикова, стали отбирать чемодан, снимать пальто… Но семнадцатилетний худенький паренек оказался достаточно ловким и сильным. Чемодан у него из рук они, конечно, вырвали, но Женя закричал, что запомнил грабителей и обязательно заявит на них в милицию. Тогда преступники вместе навалились на Гаврикова и убили его… Пальто, чтобы его было легче нести, Владимиров кое-как напялил на себя. Снять его убийце пришлось уже в кабинете следователя.

Родители Жени опознали и чемодан сына, и вещи, которые в нем лежали. Преступники полностью сознались в преступлении и были переданы по инстанции для окончания следствия и дальнейшего суда.

---

 Волк-одиночка

Шел 1948 год, третий послевоенный… Тяжело восстанавливалась промышленность, хотя к этому прилагались все усилия, да и на селе люди работали не покладая рук. Трудились на рязанских стройках даже пленные немцы, было немало приезжих, среди которых в близкую к столице Рязань прибывало немало уголовников. Ехали они для того, чтобы отсидеться, осмотреться, а потом податься в Москву, где всегда были люди побогаче, да и денег ходило побольше.

В районных центрах, селах и поселках еще в военное время осело немало «сто первых» – преступников, воров, грабителей, отъявленных хулиганов и дебоширов. Их, начиная с 1941 года, высылали за сто километров от столицы СССР. Особенно тесно от преступного элемента было в Рыбновском районе, который на севере граничил с Московской областью. И хотя таких кровавых и злобных банд как «Черная кошка», которую мы разгромили в 1943 году, а последователей первой «кошки» – в 1944-м, уже не было, но защищать рязанцев и жителей районов было от кого.

Трудно приходилось райотделам милиции: территории ответственности были большие, а сотрудников, особенно с опытом работы, катастрофически не хватало. В эти послевоенные годы я был направлен «на усиление» в неспокойный Рыбновский район Рязанской области.

По приезде местные оперативники сообщили мне, что на их «земле» орудует молодой, но предельно дерзкий и смелый преступник, который всегда действует один. Он вооружен револьвером, совершает стремительные одиночные налеты на магазины и квартиры, берет деньги, вещи, продукты и сразу исчезает. Раза два милиционерам удавалось выйти на след «волка-одиночки», но ему неизменно удавалось отбиться от преследователей и уйти. «Стреляет без предупреждения, сразу «на убой», кровь лить не боится, – говорили мне рыбновские милиционеры. – При этом мы точно знаем, кто этот бандит!».

Я поразился – они знают, кто этот вооруженный грабитель, но до сих пор не могут взять!? Как это понимать?

Специфика сельской жизни такова, что все друг другу либо родственники, либо знакомые. И в то же время один может быть честным трудягой, а второй – «отрезанным ломтем», полусумасшедшим алкоголиком с самодельным ножом за голенищем сапога…

Разузнать что-либо о преступнике было очень непросто: люди попросту боялись о нем сообщать. Милиционеры приедут и уедут, а головорез, отсидевшись в лесу, заявится к вечеру, подстережет за огородом да и воткнет клинок под ребро. «Жизнь – копейка» – такой, с позволения сказать, философии придерживались безбашенные, вечно пребывавшие под самогонным дурманом сельские бандиты. Городские, конечно, были не лучше, но их было даже легче отыскать, получить сведения от агентов, выследить в притонах, на улицах. А как найти бандита-одиночку, если он может скрываться где угодно: в лесном шалаше, у приятелей, даже у незнакомых ему людей, испугавшихся бандитского нагана? Бывали случаи, когда преступник со стволом входил в избу, запугав хозяев, ночевал, утром брал еду и самогон – и пропадал. А перед уходом грозил: я, мол, вас не тронул, в живых оставил, даже денег не взял. Теперь вы у меня в долгу, а предадите – каждому пуля в голову!

Нашим неуловимым одиночкой был 23-летний парень по фамилии Жмуров. О нем стало известно из оперативных источников, но и сам бандит не очень-то скрывался. Он запросто мог пройти по сельским улицам, поигрывая наганом, зайти в магазин, взять, что ему требовалось. А дальше – через огороды и в лес! Ищи-свищи…

Такой бесстрашный «Робин Гуд» нравился сельским девчонкам и молодым одиноким женщинам. Любопытно, что о преступнике никто из рыбновцев ничего конкретного не сообщал, но многие уверенно показывали на симпатичную девушку, работавшую в садоводческой бригаде одного из колхозов: «Нинка это, зазноба Жмурова, – шептали знающие люди. – Он к ней иногда заходит. А милиционерам сообщить боязно… Придет ночью и застрелит».

Вместе с рыбновскими милиционерами мы обдумали план поимки «волка-одиночки». Я предложил комбинацию по внедрению в круг знакомых Жмурова нашего секретного агента, молодой привлекательной девушки Ольги Синицыной, которая работала в детской комнате милиции. Она должна была поступить на работу в садоводческое хозяйство и подружиться с Ниной. Я был уверен – если девчонки разговорятся, то рано или поздно Нина похвастается подруге своим необычным и опасным ухажером. Конечно, Оля Синицына в этом случае должна была «ходить по краю», но, во-первых, она была всегда под присмотром наших секретных агентов, во-вторых, сходу разоблачить ее Жмуров не мог. Он вообще вел странную для бандита жизнь: запросто ходил по улицам, появлялся в людных местах, на сельских танцах и гулянках. Налетчик словно хотел всем показать: одинокий волк «лягавых» не боится!

Оля Синицына все больше сближалась с Ниной, они стали подружками «не разлей вода». Я ждал, когда же рядом с ними появится Жмуров. Он при своем вольном характере мог, к примеру, запросто прийти в гости, чтобы познакомиться с подружкой своей зазнобы.

Наконец, мои ожидания подтвердились. Оля по каналу оперативной связи сообщила, что отчаянный бандит появился у Нины, а затем пригласил ее с новой подружкой… вместе с ним сфотографироваться!

Это была такая удача, о которой никто из оперативников и мечтать не смел! Дело в том, что фотографий взрослого Жмурова у нас не было. Да, в лицо его многие знали, но толком описать никто не мог. «Симпатичный», «глаза с прищуром», «среднего роста», «двигается быстро» – вот и все, что удалось нам узнать о становившемся знаменитым преступнике. Милиционеры, которые однажды вечером преследовали и едва не задержали бандита, видели его издалека, при плохом освещении. Теперь же у нас была качественная карточка, напечатанная в хорошем фотоателье города Рыбное. Разумеется, все сотрудники сразу же получили фото бандита. Но обнаружить преступника вот так, запросто, на сельских и городских улицах не удавалось. Поистине, беспечный и лихой бандит Жмуров был невероятно удачлив!

Операция «Подружки» казалась мне вполне перспективной, поэтому я дал задание Оле Синицыной продолжать контактировать с Ниной и ждать удобного случая для организации задержания ее ухажера. Однако, долго ждать было уже нельзя, и мы решили форсировать ситуацию.

Для этого Оля уговорила новую подружку пойти вечером на танцы в село Срезнево. Нине там понравилось, и подруги зачастили на сельские вечёрки. Я ждал, что рано или поздно посмотреть на свою Нину в Срезнево явится и Жмуров: дескать, что это моя любимая сюда повадилась? Не нашла ли себе нового «сердечного дружка»? Тем более, что в селе на временном постое были городские парни, приехавшие помогать колхозу в уборке урожая.

Ждать пришлось недолго. Через короткое время Ольга сообщила, что Жмуров приходил к Нине на свидание и пригласил ее на праздник, который должен был состояться в Срезнево. Бандит обещал прийти в село позже и отыскать девушек.

Мы тотчас сформировали оперативную группу по задержанию преступника. В нее входили молодые, но достаточно опытные сотрудники уголовного розыска и, для маскировки, две девушки, тоже работавшие в милиции. Они должны были играть роль подружек парней. Возглавить группу поручили мне.

Танцы в Срезнево проходили под баян, поэтому сельский музыкант – «первый парень на деревне» – был в большом почете. Мы обратились к нему с настоятельной просьбой: организовать танцы не в клубе, а на территории бригады, где имелась подходящая ровная площадка. Там было безопаснее для жителей организовать операцию по захвату бандита, который, наверняка, придет с наганом в кармане.

«Брать Жмурова надо быстро, жестко, наверняка. Ни в коем случае нельзя дать ему уйти в очередной раз, иначе авторитет преступника поднимется до небес!», – заявил я, а сам подумал: «А нам придется снять погоны…».

Баянист, конечно, не смог отказать уголовному розыску, и танцы начались на площадке в бригаде. Мы договорились, что Ольга сядет рядом с Ниной в первом ряду, а когда придет бандит, она уступит место. Я расположился во втором ряду, позади Синицыной. Таким образом, Жмуров будет к меня, в полном смысле слова, под рукой! Оперуполномоченные стояли неподалеку от меня. Они изображали из себя бывалых ухарей: посмеивались, переговаривались, грызли семечки, подмигивали срезневским красавицам… Одновременно милиционеры посматривали на меня и ждали сигнала к началу операции.

Танцы давно начались, молодежь заполнила площадку, баянист вдохновенно играл популярные мелодии. Жмурова все не было. Я посмотрел на часы – уже одиннадцать вечера…

И вдруг я увидел, как замерла Ольга. Украдкой взглянул туда, куда смотрела она. В стороне от толпы стоял невысокого роста парень. Правильные черты лица, острый взгляд, стройная фигура. Но главное – прочно впечатавшееся в память лицо! «Не надо было тебе форсить перед фотоаппаратом, красавец! – подумал я. – Теперь ты как на ладони».

Жмуров стоял, небрежно накинув пиджак на плечи, осматривался, останавливая взгляд на незнакомцах. Увидел Нину и Ольгу, мельком взглянул на меня…

Тут Ольга взяла инициативу в свои руки. Она обрадованно помахала рукой Жмурову, показала его Нине – смотри, дескать, пришел твой-то! Нина тоже замахала рукой, и Жмуров успокоился. Он подошел к девушкам, картинно поздоровался, в шутку раскланялся. Ольга встала, и бандит сел рядом с Ниной. Пора!

Я, не долго думая, схватил преступника сзади за шею, сдавил. Оперативники тут же повисли на руках Жмурова. Люди заволновались, музыка прервалась. Молодежь, распаленная танцами, подумала, что начинается нередкая для таких мероприятий драка, и некоторые уже хотели принять в ней участие! Если начнется свалка, Жмуров в суматохе может уйти! Или еще хуже – начнет стрелять! Надо было срочно что-то предпринимать.

Нам помогли старшие, уважаемые колхозники. Они имели непререкаемый авторитет и успокоили молодых людей. Обступив бандита, завернув ему руки за спину, мы повели Жмурова в правление колхоза. Встречали его, как героя-земледельца! Тут был и сам председатель, и члены сельсовета, другие начальники и специалисты.

При понятых мы обыскали бандита, вытащили из кармана его брюк наган, заряженный семью патронами. «Что же ты, стал бы стрелять в толпе, прямо в людей?» – спросил я преступника. Он посмотрел на меня и дерзко ответил: «Стрелял бы, не задумываясь! Я от вас  всегда уходил, и в этот раз убежал бы. А люди… Свобода дороже, начальник!».

Так «волк-одиночка» угодил в капкан. Позже Народный суд Рыбновского района приговорил Жмурова к 10 годам лишения свободы.

Мотогонки в Рыбном

Когда-то меня, совсем молодого сотрудника розыска, учили опытные специалисты. Одна из главных заповедей старых сыщиков звучала просто и ясно: если преступление совершила организованная группа, то найти надо обязательно всех. Иначе банда возникнет вновь, в нее войдут новые грабители и душегубы. Как правило, такие группы из «недобитков» очень опасны. Они действуют нагло и беспощадно, умеют уходить от преследования и мгновенно скрываться после налетов.

С бандой отпетых рецидивистов мне и моим товарищам пришлось встретиться во время работы в Рыбновском районе Рязанской области. В первые послевоенные годы я служил начальником райотдела милиции, поэтому нес ответственность за борьбу с преступностью во всем, надо сказать, немалом районе. Приступив к работе, я сразу постарался вычленить самые опасные, жестокие и до сих пор нераскрытые преступления, совершенные на «моей земле». Таких было несколько.

В 1946 году неподалеку от райцентра был застрелен слесарь депо Рыбное Селезнев, у которого преступники взяли мотоцикл иностранной марки. В 1947 году в селе Городище была ограблена квартира, при этом налетчики застрелили женщину – монахиню местного монастыря. В следующем году преступники совершили налет на магазин в Пощупово и скрылись с награбленным.

В это же время в районе действовал дерзкий и бесстрашный грабитель-одиночка, некто Жмуров, которого нам удалось поймать. Однако, взять или хотя бы определить других бандитов пока не удавалось. Я пришел к выводу, что в районе действует хорошо законспирированная группа, члены которой не прячутся по лесам или местным притонам, а живут открыто, скорее всего, работают в колхозах и сельхозпредприятиях. Для того, чтобы пойти на хорошо спланированное «на дело», они мгновенно и бесшумно, словно тени, собираются вместе, чтобы после совершения преступления вновь раствориться среди обычных граждан: колхозников, работяг, железнодорожников, которых было много в крупном районе.

Преступники наверняка умело изображают из себя обычных сельчан, за которыми нет никакого криминала, кроме, разве что, выпивок по вечерам, изредка заканчивавшихся безобидными, зачастую потешными уличными скандалами.

«Надо еще раз проверить ранее судимых, – распорядился я, давая задание сотрудникам милиции. – Не может быть, чтобы банда состояла из гастролеров. Налетчики хорошо знают местность, точно вычисляют объекты «приложения усилий», а после дела сразу растворяются, будто их не было. Это местные, их надо искать тщательнее!».

Начать розыскные мероприятия под названием «Частый гребень» было решено с Рыбновского депо, где работал убитый Селезнев. Надо было не только проверить подозрительных лиц в депо, но сделать это незаметно, секретно, так, чтобы не вызвать подозрения у вероятных преступников.

Во время войны мы действовали более прямолинейно, и это давало свои результаты. Но сейчас работать надо было гораздо тоньше. Другими словами, если бандиты действуют, как бесшумные тени, то и мы должны быть незаметны, опережать их минимум на шаг. Кроме депо в зону «гребня» попали крупные села и деревни, в том числе Перекаль, Пощупово, Алешня, Свистово и некоторые другие. В селе Перекаль было взято на учет четыре человека, при этом трое из них работали как раз в Рыбновском депо. Сюда мы решили внедрить нашего агента.

В селе Пощупово нами был взят на учет некто Савушкин, ранее неоднократно судимый. Он работал специалистом по снабжению в пощуповском сельхозучилище, разместившемся в стенах бывшего знаменитого монастыря. Негласные мероприятия дали результат: оперативники установили связь между Савушкиным и «перекальской троицей».

Наш человек в Рыбновском депо подтвердил, что мы взяли верный след. Действительно, подозреваемые «железнодорожники» на самом деле бандиты. Ему удалось услышать их разговор, из которого стало ясно: преступники имеют на вооружении огнестрельное оружие и, судя по всему, весьма поднаторели в разбойничьем ремесле. Агент постарался сблизиться с группой подозреваемых, и это ему удалось. Помогло общее увлечение рыбалкой.

Постепенно выстраивалась цепочка – тесные связи деповских работяг, самым авторитетным из которых был некто Ивочкин, с рецидивистом Савушкиным. Проверка показала, что оба этих персонажа хорошо знакомы по прошлой жизни! Выяснилось, что они были судимы по одному делу и даже вместе отбывали сроки наказания. «Оперативные очертания» банды проступали все явственнее.

«Кажется, мы на верном пути», – пришли к общему выводу розыскники на совещании, которое проводилось в моем кабинете. Ключевой  точкой в ходе расследования мог стать тот факт, что оба дружка-приятеля имеют … мотоциклы!

Техника была не зарегистрирована, поэтому на учете в милиции не стояла. Исходя из того, что у убитого Селезнева был похищен именно мотоцикл, несложно было прийти к выводу: надо осмотреть машины подозреваемых. У них были мотоциклы иностранного производства, точно такие же, как у погибшего рабочего. Куда преступники дели «железного коня» Селезнева? Продали? Вряд ли. Далеко они не выезжали, а нового мотоцикла ни у кого в окрестностях не появлялось. Разобрали на запчасти? Надо было провести проверку техники, однако – как это сделать, не привлекая внимания Савушкина и Ивочкина? Если начать обход по домам с участковым, скажем, на предмет выявления самогонных аппаратов, то это насторожит налетчиков. Начнешь действовать в лоб, изымать мотоциклы, то ничего не добьешься. «Купили у военных за пять литров самогона, когда на станции эшелон стоял! У них такой техники целые вагоны!» – будет ответ. И опять поди, проверь эти показания! А мотоциклы между тем становились краеугольным камнем расследования.

Пока мы размышляли, поступило сообщение от нашего агента в Рыбновском депо. Он узнал, что у группы Савушкина-Ивочкина есть конспиративная квартира, где они собираются и обсуждают преступные планы. Содержит притон заведующий перекальской колхозной фермой Сергей Петров. Судимости он не имеет, на работе характеризуется положительно. Другими словами – «тихий омут», в котором известно кто водится!

Мне не давали покоя мотоциклы, которые были у некоторых членов предполагаемой банды. В селе этот транспорт очень популярен, особенно у молодежи. Да и люди постарше могли его себе позволить, особенно сейчас, после войны, когда нашу страну наводнила трофейная техника. Немало было и мотоциклов. Но как проверить «железных коней» Ивочкина и его приятелей? Мысль по этому поводу пришла самая неожиданная.

Как-то раз сельское начальство объявило о том, что в честь лучших производственников в хозяйстве будет устроен спортивный праздник. Кульминацией станет гонка на мотоциклах! Узнав об этом событии, мотобанда потеряла всякую осторожность. Еще бы: показать себя во всей красе на ревущих машинах, вызвать восхищение у девушек, завоевать уважение сельчан… Да и победить, конечно, хотелось! Все-таки, массовых мероприятий, особенно таких, в провинции было наперечет.

«Мотоциклы у Ивочкина и его друзей не зарегистрированы, – инструктировал я своих сотрудников. – Мы дадим им выступить, но технику задержим под предлогом постановки на учет… Для них заплатить пять рублей штрафа – раз плюнуть. Никто ничего не заподозрит. А мы сможем осмотреть их мотоциклы очень подробно!».

Мотокросс состоялся, подозреваемые, надо сказать, неплохо выступили. Пока они упивались победой, автоинспекторы задержали их технику на пару дней, чтобы зарегистрировать и поставить на учет. Ивочкин, Савушкин и вся остальная команда «лихачей» пошла в кассу, чтобы заплатить штраф, а мы тем временем оперативно осмотрели и сфотографировали их мотоциклы. Вскоре выяснилось: на двух из них стояли детали, снятые с мотоцикла погибшего слесаря Рыбновского депо Селезнева…

Надо сказать, что бандитов-мотогонщиков насторожил осмотр их техники, поэтому мы форсировали выдачу регистрационных документов.  Потом мы узнали, что Ивочкин подумал, что «сгорел» на регистрации мотоцикла, но все обошлось, и ему даже выдали номера!

В результате оперативной работы мы установили всех членов банды. На Савушкина и Ивочкина накопилось достаточно материалов, в принципе, их можно было брать. Но, помня о принципе «найти всех!» мы не торопились. Наши агенты докладывали, что преступники пока ничего не затевают, никакаго «дела» не разрабатывают, поэтому можно было продолжить работу по накоплению материалов на других преступников. Последним звеном в этой цепи стал хозяин конспиративной квартиры банды «мотогонщиков» – Сергей Петров. К тому времени мы установили, что он – нерешительный, запуганный человек, которого бандиты держат и за «почтальона» и за притонодержателя. Подходы к Петрову надо было искать особые, потому что «навались» мы на него всей опергруппой, он замкнулся бы наглухо. Я стал продумывать возможности сблизиться с заведующим перекальской фермой. Трусоватому человеку всегда нужны железные гарантии того, что его безопасность абсолютна. С другой стороны, Петрова надо было вызвать на откровенность, дать ему возможность выговориться, поделиться тяжестью, которая лежит на сердце. А тяжесть была, честно говоря, неподъемная! Знать о всех налетах банды, убийствах, грабежах и каждый день делать вид, что ты к этому не имеешь касательства – это одно. А вот иметь сведения о готовящихся преступлениях, видеть сегодня односельчан, которых, может быть, завтра во время налета убьют, и не заявлять об этом – дело другое!

Нужен был повод, чтобы подвести нашего агента к Петрову. И вскоре он выдался. Осенью 1949 года Перекальский колхоз и колхозники затребовали  30 вагонов для отправки картофеля на рынок в Ростов. Это не было новостью, рыбновский картофель ежегодно направлялся на Ростовскую землю. Началась обычная в таких случаях бумажная волокита, обмен нужными и ненужными документами, телефонными звонками. Колхозное начальство на собрании объявило, что вагоны удалось «выбить», но нужен сопровождающий, уполномоченный представитель хозяйства. Втайне мы договорились с председателем, что он предложит кандидатуру Петрова. Мы подготовили своего «командированного» под легендой ревизора управления железной дороги. Им стал оперуполномоченный Дуднов.

Мы провели небольшую операцию по знакомству Петрова и Дуднова, организовав их как бы случайную встречу в райпотребсоюзе: завфермой получал документы, а ревизор писал заявление с просьбой направить его в столицу в связи с выполнением необходимых работ. Ехать они должны были на одном поезде, а потому вместе вышли из конторы и тут же разговорились. При этом Дуднов как «ревизор» сказал, что для него организовать тридцать вагонов порожняка ничего не стоит! Должность позволяет принимать решения в этой сфере. Петров очень обрадовался, так как ему не пришлось бы в Москве ездить по городу и обивать пороги многочисленных организаций. Завфермой предложил отметить удачную встречу, «ревизор», разумеется, согласился. Весьма довольные друг другом, новые приятели пошли в вокзальный буфет. По пути Дуднов заверил, что взять билеты для него тоже трудностей не составит. Он же ревизор управления железной дороги! На самом деле, билеты уже лежали у него в кармане…

Пока приятели успешно осваивали «репертуар» вокзального буфета, наши сотрудники для страховки тоже сели в поезд на Москву, расположившись в соседних с Петровым и Дудновым вагонах.

А между тем, оперативник уже успел расположить к себе Петрова. Расслабившись от выпитого, заведующий фермой по «страшному секрету» поведал новому другу о том, что он-то честно работает в колхозе, а вот его односельчанин Ивочкин бандитствует! Сколотил вокруг себя таких же преступников и хулиганов, совершает вместе с ними налеты, грабежи… И как теперь ему, честному заведующему фермой, действовать в этой ситуации?! А ведь бандиты совершенно обнаглели, что ни день собираются у него, Петрова, дома, обсуждают новые преступления, а хозяина дома грозят убить, если он проговорится. Рассказал завфермой и про убийство рабочего депо Селезнева, совершенное только для того, чтобы разобрать на запчасти его трофейный мотоцикл… Дуднов, конечно, посоветовал приятелю обратиться в милицию, но Петров ответил, что бандиты могут застрелить не только его, но и всю его семью.

В Москве Петров при содействии Дуднова получил необходимые документы на тридцать вагонов для отгрузки картошки и направился обратно, в Рыбное. А Дуднов предложил «ковать железо, пока горячо» – не теряя времени, снять заведующего фермой с поезда и в отделе милиции разговорить его окончательно, потому что, по мнению оперативника, «клиент поплыл». Петрова без лишнего шума сняли с поезда на станции Голутвин, получили от него все показания по банде Савушкина-Ивочкина. В ее состав входили 9 человек. После этого мы вновь посадили Петрова на поезд, а из Голутвина от его имени дали телеграмму: «30 вагонов получены». Так мы обеспечили алиби завфермой, если бандиты будут спрашивать – где он пропадал в Голутвине. «Телеграмму давал с почты!» – таков был заготовленный вариант ответа.

Я писал в область отчет о злодействах банды Савушкина-Ивочкина. Картина получалась жуткая. Кроме налетов на магазины, в 1947 году преступники ограбили квартиру монахини, а ее саму убили. Убийство рабочего из-за мотоцикла – тоже их дело. В настоящее время бандиты готовят очередное преступление: ограбление магазина в селе Городище. Мотоциклы на дело не возьмут, пойдут ночью, тихо. Банду можно было брать, но хотелось еще немного выждать, чтобы найти именно всех! А у нас были вопросы еще по некоторым людям, да и кто именно из банды пойдет «на дело», известий не было. Если не все скопом, то ищи-свищи потом подельников.

Поэтому, чтобы не допустить грабежа, мы организовали засаду, и когда силуэты преступников показались на дальнем конце сельской улицы, осветили автомобильными фарами местность вокруг магазина. Преступники перепугались, выстрелили по огням и бросились бежать. Мы их не преследовали, чтобы не попасть под выстрелы из темноты. В селе стало тихо, жителям выходить на улицу было запрещено. Но вдруг вдали, у самого леса, ударили два выстрела! Как только рассвело, милиционеры вышли на прочесывание местности. Почти сразу они наткнулись на убитого, совсем молодого парня, которому было едва за двадцать лет. Тело было отправлено на экспертизу в Рязань, но мы к тому времени уже знали – смертельную пулю из бандитского «ТТ» получил 23-летний житель села Перекаль по фамилии Иванов. Несмотря на горе, родители сумели рассказать о незадачливой и короткой жизни отпрыска. За ум браться не хотел, мать и отца в грош не ставил, а дальше – самогон, безделье, хулиганство и, как итог, попытка бандитского налета на магазин. Позже выяснилось, что застрелил парня его же атаман, Савушкин, приняв Иванова за догоняющего его милиционера.

Мы доработали все материалы, собрали оставшиеся улики и только тогда одним разом взяли всю банду, включая Савушкина и Ивочкина. У налетчиков были изъяты деньги и ценности, полученные при налетах, а также три пистолета и боевые патроны.

Время показало, что это была последняя крупная организованная банда, действовавшая в Рыбновском районе.

Преступление, которого не было

Шел 1957 год. Народ стал понемногу отходить от военного лихолетья, обживаться, обзаводиться хозяйством. Работа в Рязани у людей была, планы на будущее строились большие. Говорили, что начальник всей области, еще не старый, энергичный первый секретарь обкома КПСС Алексей Ларионов мечтал сделать областной центр образцовым городом для российской центральной части. В то время я работал заместителем начальника уголовного розыска Рязанской области.

Как-то осенью по оперативной связи я получил известие, что в Рязани, якобы, готовится ограбление с убийством. Жертвой выбрана молодая незамужняя горожанка, получившая крупную ссуду на достройку дома. Последнее, что сообщал агент: женщина работает «по бумажкам», то есть, с документацией, в одном из автохозяйств, а живет то ли в районе Мервино, то ли Дягилево. Такие сведения чаще всего появлялись благодаря обрывкам разговоров, подслушанным нашими осведомителями в рязанских распивочных, во время бесед собутыльников, усевшихся в парке на соседнюю лавочку раздавить поллитровку. Часто интересные для нас сведения поступали от завсегдатаев привокзальных столовых, где собирался самый разный народ…

Информация о том, что в Рязани готовится серьезное преступление, заслуживала пристального внимания. С ней я зашел к начальнику угро Дмитрию Павловичу Медведеву. Он, будучи опытным сотрудником и бывалым человеком, распорядился:

– Ты, Тимофей Александрович, к этому делу отнесись со всем вниманием. Уж больно многое сходится – и жертва преступникам известна, и деньги у нее есть, и живет одна, без мужа. Остается только выведать, где у нее заначка, стукнуть по голове, и – «гуляй, братва, четыре воскресенья»!

Была создана поисковая группа, в которую кроме меня вошли старший оперуполномоченный Федор Заигров и молодой, но опытный опер Миша Дуднов.

– Вот что, ребята, – сказал я своим сыщикам, – попали мы с вами как в сказку! В том смысле, что должны найти тех, не знаю кого, и не дать им убить человека, не знаю какого!

Решили начать с поисков женщины: молодой, работающий на автобазе или в машино-тракторном хозяйстве. У нас было «очерчено» и место, где живет назначенная жертва: окраинные, а следовательно, неспокойные по части хулиганства и криминальных проявлений, поселки Мервино или Дягилево. На всякий случай, на установление «приговоренной» дамочки были ориентированы оперативники не только Рязани, но и Рыбновского района. Вот так получалось – живет человек, прикидывает, куда деньги потратить, как дом достроить и зажить в нем от души, а его уже выслеживают душегубы, сужают круги, подводят к нему своих людей, вынюхивают…

Эта «война разведок» была очень напряженной, хотя и незаметной для обеих сторон. Мы понимали: у бандитов большой запас времени, а поэтому мы должны торопиться, но работать тонко, без сучка и задоринки! Все-таки, это было новое для нас дело – сыграть на опережение врага, который пока неизвестен.

По Мервино и Дягилево ходили молодые сотрудники, внимательно приглядываясь к людям, расспрашивая о том, о сем комендантов общежитий, домуправов, участковых… Я же уделял особое внимание словоохотливым пенсионерам, которые, как известно, знают буквально все о своих дворах и районах.

На третий день работы наш «частый гребень» принес первый результат. При осмотре мервинского общежития торгового техникума мы обнаружили две свободные койки. Для тех времен пара свободных мест в студенческой общаге была редкостью! Молодые опера быстро разговорились с веселыми студентками, которые сообщили: две их подружки не захотели пылиться в общежитии и съехали на частную квартиру. Ее хозяйка – молодая женщина, образованная и культурная. А главным для нас было то, что работает Валя – так звали хозяйку квартиры – бухгалтером в Мервинской автоколонне!

Адрес Вали смешливые студентки не знали, но ее дом показать могли – помогали подружкам вещи из общежития на квартиру перетаскивать, вот и запомнили! Мы посадили девчонок в оперативную машину и довольно быстро доехали до заветного дома по адресу: улица Мервинская, 24. Попросив водителя отвезти студенток «с ветерком» обратно в общежитие, мы «закружили» вокруг двадцать четвертого дома. Поисковая работа на этом этапе была нам очень хорошо знакома. Начинать надо было оттуда, где хранятся документы на жителей – с Мервинского поселкового совета. Владельцев частных домов проверяли строго: все ли налоги уплачены, не занял ли оборотистый частник чужой участок, как дела со страховкой…

Через председателя совета мы установили, что в собственном доме № 24 проживает гражданочка Федорова В. П., 1928 года рождения, уроженка Сараевского района Рязанской области. Работает Валентина Павловна бухгалтером в Мервинской автоколонне, и – внимание! – готовится перестраивать свой дом, для чего недавно получила ссуду в 500 рублей!

Следующий «круг» мы очертили рядом с домом, беря на заметку «знающих» пенсионеров. Таких всегда в частном секторе немало. Буквально через полчаса местная жительница Зинаида, словоохотливая и бойкая тетушка, поведала нам:

 – Валентина – женщина порядочная, культурная. Только зря связалась с шофером своего автохозяйства. Он «надурной», ревнует ее, почем зря. Даже, бывает, поколачивает!

– Да разве она его выгнать не может?! – удивился я. – Взяла бы, да указала на дверь!

– Так его и выгонять не надо, он не у нее живет-то! – обрадовалась продолжению разговора Зинаида. – Она его домой на ночь редко пускает, потому что у нее девки-студентки теперь проживают, а до того еще одна квартирантка поселилась, Анька-официантка!

– Анна из ресторана? – срифмовал я.

– Какой там ресторан! – замахала руками Зинаида. – В столовке она крутится, на вокзале «Рязань-2»!

– Ну, что же, товарищи сыщики! – обратился я к молодым оперативникам, после того, как мы отошли подальше от любопытной Зинаиды, – чувствую, нашли мы дамочку из Мервина, которой жить осталось до понедельника! Пора бы на нее посмотреть…

Другим сотрудникам была дана команда узнать все про девушку Аню, которая живет с «приговоренной» в одном доме и работает в столовой на вокзале.

Однако, познакомиться с Валентиной Федоровой в этот день не удалось. В отделе кадров автоколонны нам сообщили, что бухгалтер взяла отгулы и уехала неизвестно куда.

– Круги закончились, пойдут пробежки, – прокомментировал Федя Заигров наши дальнейшие действия. Он был прав. Мы, кажется, выследили основных действующих лиц несостоявшейся пока трагедии и должны был срочно разработать план работы по каждому субъекту. Другими словами, кто-то пойдет на вокзал присматриваться к Анне, сожительнице Валентины. Другой отправится к матери и брату Вали – они жили на Ворошиловке. Мне выпало идти к сестре, жившей на улице Железнодорожной.

Конечно, проще всего дело обстояло с родственниками. Валентина, по их словам, отправилась в Сараевский район, где жили ее друзья, будет в Рязани на следующий день.

А вот с Аней из столовой получалось гораздо интереснее! Одному из наших агентов пришлось срочно устраиваться грузчиком – в столовой некому было таскать ящики с пивом, мешки с макаронами и прочие нелегкие тюки крупных габаритов. Зато всегда при еде, при пиве! А там, где алкоголь, там и языки развязываются быстро. Уже к вечеру следующего дня наш человек знал, что к Анне Поповой – так звали сожительницу Валентины, частенько заглядывают «к столу» очень подозрительные личности. Они постояно что-то обсуждают, переругиваются, много пьют.

Наш «грузчик» сумел подобраться поближе к компании – и услышал, как мужчины вместе с Аней обсуждают убийство Валентины! Вот так, запросто, почти у всех на виду компашка планировала налет на квартиру и смерть Валентины Федоровой!

– Наводчица – сама Анька! – сообщил при конспиративной встрече агент. – Она и Валя – женщины одинокие, быстро сошлись, подружились! Вот Попова и вызнала, что у Валентины есть большие деньги! Оказывается, она не только ссуду в 500 рублей взяла, но и своих столько же скопила! Хочет дом в Мервино основательно отремонтировать и пристройку сделать.

– А кто вокруг официантки кружит? – спросил я. – Что за люди?

– Один, помоложе, Анькин сожитель. Двое других – ребята с бандитским прошлым. Так что дело выходит очень серьезное. Убьют они ее, точно убьют!

Счет, действительно, шел на часы! Преступники ждали удобного случая, и он наступил! Валентина в очередной раз поссорилась со своим «милым дружочком» с автобазы, и он на выходные отправился из дома Федоровой восвояси, не обещая вернуться! Подружки-студентки на выходные тоже засобирались к родителям, отдохнуть и подкормиться. Валентина вот-вот должна была приехать из Сараевского района – и попасть в смертельный капкан. Дома ее вместо задушевной подружки Анны будут ждать убийцы!

Получалось все почти без ошибок: гибель Валентины милиция сразу же спишет на ревнивого любовника-шофера, Аня на работе – и ни сном, ни духом ни про что не знает, а бандиты заберут тысячу рублей и поминай, как звали! Единственное, что не учли преступники – это то, что мы быстро  разгадаем их комбинацию и успеем осуществить свою!

– Бандитов взять под плотное наблюдение, шагу не давать ступить, – распорядился я. – Остается лишь одно – предупредить Валентину. А то, не подумав, метнется к себе в Мервино, а там в засаде какой-нибудь пока незнакомый нам душегуб поджидает!

Конечно, всех родных и близких мы предупредили, что Фролова должна сразу явиться к нам в уголовный розыск, это в ее интересах. Но кто может точно предугадать – что придет в голову женщины, покинутой любимым? Еще помчиться по всему городу искать своего ненаглядного, чтобы от милиции укрыть! Наша сотрудница в гражданском под благовидным предлогом пришла в квартиру Валентины, чтобы убедиться: она пока не приезжала. Дома была только Анна Попова. Она сказала, что сама ждет Валю и уже начинает волноваться, потому что «подружка» долго не возвращается из района. На самом деле она переживала из-за того, что либо непутевый шофер вздумает вернуться к своей зазнобе, либо девочки-студентки прибегут с утра пораньше и помешают бандитским планам.

Получалось, что ждали Валентину и мы, и бандиты! Ее дом был под одновременным наблюдением милиционеров и преступников.

Ровно в полдень мне позвонил дежурный:

– Товарищ Сивак? К вам посетители, две женщины. Фамилия одной – Федорова!

– А имя?!

– Федорова Валентина. А вторая – ее сестра, но на нее у меня пропуска нет…

Уже не слушая дежурного, я кричал сотрудникам, чтобы привели Валентину, а заодно выписали бы пропуск на сестру. Мы все-таки успели раньше убийц!

Спустя минуту обе женщины вошли в кабинет. Обе заметно похожи, симпатичные, Валентина волнуется, но старается держаться уверенно. Сестру Федоровой я попросил подождать в коридоре, а сам позвал к себе Федора Заигрова: у него хорошо получалось внушать доверие женщинам, располагать их к себе.

– Валентина Павловна, не волнуйтесь, у нас к вам совсем немного простых вопросов, – попытался я успокоить Федорову и неожиданно для себя добавил: – А ведь мы с вами почти земляки!

– Земляки? – удивилась Валентина, посмотрев на меня внимательнее. – Но вы явно с юга, скорее всего, украинец… И фамилия у вас… А я родом из Сараевского района, ездила к подружкам, поговорить о жизни…

– Да, бывает, что поговорить с друзьями бывает важнее, чем даже с родителями, – согласился я. – А в Сараевском районе мне доводилось служить, еще до войны.

Я назвал фамилии людей, которые были наверняка знакомы Вале, вспомнил председателей хозяйств, заслуженных колхозников. Женщина тоже припомнила этих людей и слегка успокоилась.

– Но зачем я вам понадобилась? – спросила она о главном. – С милицией у меня конфликтов нет, на работе все положительно, а жильцы, которых я пускаю в дом, все с прописками, по разрешению властей. Зарплата, знаете ли, небольшая, а за дом налоги платить надо… Вот и пускаю жильцов. Да и страшновато одной, особенно вечерами.

«Порой с жильцами пострашнее будет», – подумал я и спросил: – Вы действительно собрались дом перестраивать? Обойдется дороговато.

– Ах, вот вы о чем?! – Федорова усмехнулась и выпрямилась на стуле. – О деньгах беспокоитесь? Так ведь они мои, честно заработанные! И ссуду мне одобрили по закону, и свои скопила. Хотела, чтобы Иван помог, а он…, – женщина пригорюнилась.

– Иван, это ваш сожитель, водитель автобазы? – уточнил я.

– Сожитель, – горько вздохнула Валентина. – Думала, что женихом станет. А он совсем дурной, иногда прямо сумасшедший. Ревнует, кричит, дерется. Я вот с подругами посоветовалась, решила – буду с ним расставаться!

Мы переглянулись с Федором Заигровым. Если не считать студенток-квартиранток, женщина оставалась одна в окружении бандитов, конечно, сама о том не подозревая.

– Валя, а что вы можете сказать про Анну Попову? Вы давно ее знаете? – приступил к делу Заигров.

– Аня?! Она хорошая, добрая девушка, моя подруга. Работа у нее тяжелая, порой с пьяницами и хулиганами приходится воевать… Все хотят к официанткам поближе быть, ну, вы понимаете…

– А она сейчас где находится?

– Не знаю… Должна быть дома. Она меня ждать обещала после поездки, чтобы подумать, как и за что платить по перестройке дома, когда и каких работников нанимать. Она, хотя и без высшего образования, но в жизни опытнее, чем я.

Я придвинул стул поближе к Валентине.

– Валя, сейчас мы вас попросим сделать одно дело. Но вы не должны удивляться! Поймите, всего мы вам пока рассказать не можем, но дело серьезное. Так что внимательно послушайте и выполняйте все, что вам скажут!

Федорова вскочила со стула.

– Да что вы от меня хотите?! По какому праву?.. Я буду писать в прокуратуру! Вы что, деньги мои вымогаете?! Я сейчас окно разобью, закричу!

Нервы у бухгалтерши были совсем никуда, видимо в ссорах с сожителем она играла первую скрипку…

– Валя, успокойтесь! Ваши деньги мы, напротив, хотим сберечь. И Аня должна в этом помочь! Вы сейчас пойдете домой и сообщите подружке о том, что дом перестраивать пока не будете.

– Это почему же?! – снова взвилась Федорова.

– Так надо! – нажал я голосом, и Валентина вновь опустилась на стул.

– Вы возьмете деньги из тайника, при Анне их пересчитаете, и вы вместе поедете в сберкассу. Там вы положите всю сумму на счет и получите квитанцию. Такси вызывать не надо, поедете на рейсовом автобусе. В нем будут наши люди, так что деньги ваши останутся в целости и сохранности.

– А если Аня откажется? – спросила Федорова тихим голосом.

– Не откажется! – уверил ее Заигров.

Уже после того, как все деньги Федоровой были помещены в сберкассу, она вновь пришла ко мне в кабинет.

– Тимофей Александрович, скажите, в чем же, все-таки, дело? Почему надо было деньги в кассу везти? И когда я смогу начать работы по строительству?

Я знал, что банду, готовившую убийство Федоровой, уже арестовали. За ними было немало других преступлений, в том числе краж на территории железнодорожной станции. Расследуя дело о вероятной подготовке убийства, мы обнаружили целый «криминальный букет», который насобирали Анины друзья-приятели!

Поэтому я имел право сказать:

– Вы поступили правильно, Валентина Павловна. Если бы деньги оставались в тайнике, вас бы убили! А перед этим мучили до тех пор, пока вы не прассказали бы про то, где лежит вся сумма.

Валентина сидела, зажав рот руками.

– Теперь все в порядке, бандитов мы взяли. А навела их на вас Анна Попова, ваша квартирантка и подружка. Так-то… Когда вы при ней отнесли деньги в сберкассу, опасность миновала. Наши люди, которые следили за бандитами, рассказывали, как сетовали в столовой преступники, узнав, что дело сорвалось. Аня вместе с ними горевала! Уж так, говорила, все хорошо складывалось: и с ухажером Валька поругалась, и девки-студентки разъехались, дом пустой! Явилась бы подруженька, а мы тут как тут! Всё бы рассказала, и деньги отдала, и шею сама под нож подставила – лишь бы не били! А списали бы убийство на ее Ваньку, дурака-шофера, на ревность его и дурость!

Так нам удалось опередить бандитов и предотвратить преступление, о подготовке которого мы поначалу даже и не догадывались.

Валентина свой дом все-таки перестроила, а через пару лет вышла замуж. У молодой семьи родились дети, а история о том, как их мама была на волосок от смерти, осталась лишь глубоко в памяти Валентины Павловны Федоровой – и на страницах уголовного дела.

Лицо с фотографии

Во второй половине пятидесятых годов я работал заместителем начальника уголовного розыска Рязанской области, параллельно курировал деятельность городского угро. В это время Рязань буквально расцветала, появлялись новые здания, скверы, благоустраивались улицы и дворы. Но хватало, конечно,  и хулиганства, бывали всплески краж, в областном центре старались спрятаться от уголовного преследования многие преступники.

Наш город, расположенный недалеко от столицы, лежал на больших железнодорожных магистралях, ведущих во все концы великой страны. Он был очень удобен как для мелких проходимцев, так и для матерых бандитов. Совершил преступление вор, скажем, в Воронеже, сел на поезд, а лучше попутную машину – и вскоре оказался в Рязани, где всегда можно отсидеться в окраинных притонах.

Но таких «точек» теперь было гораздо меньше, чем, например, до войны. Покосивший частный дом, в котором бывали многочисленные гости и гремели мощные пьянки, сразу становился предметом особого внимания участковых инспекторов. В милицию приходили молодые кадры, хорошие ребята, вооруженные современными знаниями. Наши ветераны, ловившие еще в военные годы диверсантов и бандитов, охотно делились опытом с молодежью.

Однако, нет, нет, да и появлялись в Рязани шайки, заставлявшие вспомнить мрачные времена «Черной кошки». Об одном из таких случаев хочу рассказать. 20 сентября 1956 года в половину девятого вечера мне позвонил начальник Советского райотдела гормилиции Черников. Взволнованным голосом он сообщил:

– Группа преступников с пистолетами совершила налет на магазин «Водников» на улице Пушкина! Приезжайте быстрее!

Вместе с опергруппой я выехал на место происшествия. По дороге опера переговаривались о том, что крупных банд сейчас в Рязани нет, наверняка молодые пацаны показав продавщице нож и отлитую из чугуна болванку пистолета, взяли водку и закуску… Но оказалось, что дело обстояло скверно.

На месте мы выяснили, что налетчиков было не менее пяти человек. Они ворвалась в магазин, размахивая, по словам продавцов, самыми настоящими наганами. Бандиты быстро выгребли из кассы выручку, попихали в специально принесенные мешки мануфактуру и все, что было более-менее ценное в «Водниках», а потом стремительно скрылись в неизвестном направлении. Действовали совсем молодые парни, лет по 20-25, но работали они, по словам продавцов, быстро, грамотно, каждый знал «свой номер» и четко отрабатывал его. Уходя, бандиты сунули в лица работников магазина стволы револьверов и приказали лежать на полу еще полчаса, и  только потом поднимать тревогу.

– Шныри за вашим лабазом присмотрят! Тех, кто раньше высунется, сразу срисуют, потом нам расскажут! А мы придем, ответ спросим! – угрожающе прошипел один из налетчиков и выскочил из магазина, не забыв аккуратно закрыть за собой дверь.

Рисковать никто из работников магазина не стал. Все «честно» отлежали на полу положенные тридцать минут…

Таких преступлений в Рязани не было, начиная с 1946 года. Неужели рецидивисты, отбывшие свои «десятки», вернулись в город и сколотили банду? Но если действовали совсем молодые ребята, то кто за ними стоит? Не могут же вчерашние дворовые хулиганы провести такую стремительную и эффективную операцию… Есть «учитель», есть! Только вот кто он? Ну, да ничего, найдем.

Как учили нас еще до войны старые розыскники – найти надо всех, до единого, чтобы ни один бандит потом не похвалялся, что обвел «уголовку» вокруг пальца, не «наворачивал» себе авторитет, не создавал очередную преступную свору.

– Действуем так, как во время войны! – решил я, и опытные сотрудники закивали головами. – Стремительно прочешем все притоны, возьмем за шиворот уличную шпану, скупщиков краденного, экстренно поставим на особый учет всех подозрительных «сидельцев», обосновавшихся в Рязани. Кто-нибудь из них нам все равно расскажет интересную историю про удалых пареньков с наганами.

Этот простой, но действенный метод всегда давал результаты. Так мы в 1942-ом году выдавливали на свет Божий шайку братьев Никитиных, так отыскивали бандитов из «Черной кошки», а до того – фашистских «сигнальщиков».

Не произошло сбоя и в этот раз. В число подозрительных лиц попал рецидивист Валя Семенчук.  Жил он в центре Рязани, на улице Ленина, в поле зрения милиции после последней отсидки не попадал, нигде не работал, однако всегда был при деньгах. Любил Валентин выпить-закусить с дружками, а потом погулять с ними по улице Подбельского, пугая прохожих. Мы знали, что раньше Семенчук специализировался исключительно на квартирных кражах. Но чем Валя промышляет сейчас, нам не было известно. Так же вел себя его закадычный дружок, Толик Рюмин, который жил с матерью в полуподвале на улице Радищева. Он тоже денег не считал, гулял широко, однако в милицию не попадал.

Я поручил установить за Семенчуком и Рюминым постоянное наблюдение. Мы вскоре выяснили, что Валя частенько захаживал к одной молодой дамочке в симпатичный резной домик на улице Щедрина. Дело, конечно, молодое. Но еще наш сотрудник сообщил очень любопытную вещь: к молодухе ходит не один Семенчук! Иногда ее посещает неизвестный мужчина, которого она прячет от чужих глаз.

– Уходит из дома, а его внутри запирает! – сообщил агент. – Мужик сидит, не шелохнется. Я в их окна почти два часа из соседнего двора смотрел – никто даже шторочку не отодвинул! Аккуратный дядя, осторожный… И как его Валька Семенчук еще не нашел. Вот будет бойня!

– Не будет тебе потехи, – остудил я пыл агента. – Мы тут навели справочки… На Щедрина живет двоюродная сестра Семенчука, Татьяна. Так что, она Вале не зазноба, а потому может приводить к себе кого угодно. Но вот кто к ней повадился – это интересно.

Мы во время операций по зачистке еще больше узнали о жизни криминальной Рязани, сумели отправить в «места отдаленные» немало всякого жулья, но бандитский налет на «Водников» все еще «висел» на городской милиции.

А между тем, банда не ленилась! Пришло сообщение о том, что на улице Большой вооруженные налетчики совершили нападение на магазин. Работала, без сомнения, та же группа: револьверы, четкие действия, быстрота, приказ лежать полчаса после налета. Но в этот раз все было еще серьезнее: во время нападения преступники тяжело ранили мужчину.

Мы срочно выехали на Большую, где выяснили: налет проходил по тому же сценарию, как в магазине «Водников».

Перед самым закрытием магазина к одной из продавщиц пришел муж и остался дожидаться ее в подсобке. Уже перед уходом работников, после того, как двери были заперты, раздался стук и требование с улицы: «Открывайте, пожарная охрана! Срочно требуется проверить помещение, у нас сигнал о возгорании!». Магазинное начальство собралось звонить в милицию и «пожарку», на этот счет у работников была инструкция. Но нежданно-негаданно предупредительный супруг продавщицы распахнул дверь! Как же по-другому? Ведь люди пришли предотвратить пожар?!

За такую вежливость мужчина тут же поплатился – первый из ворвавшихся бандитов выстрелил ему в живот. Остальные влетели следом, положили продавцов на пол и распределились по ролям: одни вскрывали кассу, другие хватали вещи и напихивали ими свои мешки. После этого бандиты предупредили работников, чтобы они лежали на полу полчаса, и только после истечения срока заявляли в милицию.

Другими словами, сценарий преступления был тот же, но имелась одна зацепка: в подсобном помещении магазина горел свет, и продавцы смогли более-менее внимательно рассмотреть налетчиков!

Молодые парни до 25 лет, ловкие, быстрые, наглые – практически, это все приметы бандитов, которые мы имели до ограбления магазина на Большой. Но теперь у нас были относительно точные словесные портреты налетчиков, по которым мы могли ориентироваться во время оперативного поиска.

– Это наверняка Вали Семенчука дела! Он сейчас единственный из рецидивистов живет на широкую ногу, – говорили мне сотрудники. – Ничего, скоро выясним все досконально.

В свою очередь, я распорядился провести тайную фотосъемку всех дружков Семенчука и Рюмина, которые крутятся вокруг рецидивистов. Чутье подсказывало мне, что среди них мы найдем очень интересных персонажей. И тут нас ждал сюрприз: продавцы из магазина на улице Большой достаточно уверенно опознали на фото Семенчука, Рюмина и некоторых их приятелей, как участников налета. Но больше всего нас поразил факт, что работники магазина среди фотографий преступников, которые находятся в розыске – а мы предъявляли их обязательно при проведении почти всех оперативных мероприятий – в один голос заявили: командовал налетчиками вот этот человек!

С фотографии на нас смотрел Николай Романов, дерзкий рецидивист, налетчик, убийца, на котором была кровь по крайней мере двух человек! При попытке его задержания в Москве Романов вырвал из кармана наган, высадил весь барабан в милиционеров и скрылся, ранив двух оперативников. Несмотря на молодой возраст – всего 25 лет – Романов был отъявленным злодеем, убежденным рецидивистом, готовым стрелять и резать кого угодно, в том числе и сотрудников милиции. Ориентировку на Романова нам прислали уже давно, но кто мог предположить, что он «всплывет» в нашем городе, да еще с каким шумом?!

И вот этот матерый волк оказался в Рязани. Он уже собрал вооруженную банду и грабит магазины. Ждать от него приходилось только самого худшего!

Теперь фотография Романова была у всех сотрудников милиции. Каждый, от оперативника до начальника подразделения, невольно вглядывался на улицах в любого молодого мужчину. Романову нельзя было дать возможность достать оружие, иначе жди беды…

Но меня все больше беспокоила личность таинственного обитателя дома на улице Щедрина. Почему его никто, даже наши наблюдатели, не видели в лицо? Почему он не выходит из дома, по крайней мере, мы до сих пор не знали, как он это делает? А вдруг это – Романов?

Нам удалось подвести к соседям матери Анатолия Рюмина своего человека. Он представился жильцом одного из соседних домов, принес на дворовые посиделки бидончик самогона, поиграл на гитаре. Этого хватило для того, чтобы через два часа узнать все секреты местных обитателей. Кто с кем дружил, миловался, таскал с завода мелкие детали «для дома, для семьи», нашего агента не интересовало. А вот таинственный незнакомец, якобы, сожитель сестры Семенчука – Татьяны, был на острие внимания агента. Понемногу он направил разговор в нужное русло: не хулиганит ли молодежь, кто с кем дружит, кто сильно пьет, кто не очень, кто хочет жениться или уехать на заработки…

Молодежь, как правило, не очень радовала родителей. А вот про Татьяну, сестру лучшего друга Толика Рюмина, было сказано – к ней повадился ездить родственник из деревни. Помогает продуктами, передает приветы от родных, делает кое-какую работу по хозяйству…

– Наверняка это Романов, – сказал мне агент. – Деревенский родственник не стал бы так хорониться. Вы только посмотрите: все соседи о нем знают, но в лицо никто не видел! Разве так бывает?!

Мы провели совещание, на котором подвели предварительные итоги работы по розыску банды. У нас есть круг лиц, которых мы можем с уверенностью подозревать в налетах на магазины. Потерпевшие опознали нескольких бандитов по фотографиям. Среди налетчиков – опаснейший преступник, убийца, который находится во всесоюзном розыске: Николай Романов.

– Пришла пора начинать операцию по ликвидации банды, – решил я. – Накрыть надо всех до одного. Особое внимание – Романову. Его надо взять четко, быстро, без шума. Мостики к банде наведем через наших «знакомцев» – Валентина Семенчука и Анатолия Рюмина. К ним, разумеется, есть вопросы по линии участковых. Пусть вызовут, потребуют, чтобы устраивались на работу, иначе получат пару лет зоны за тунеядство. Ну, участковые всегда знают, что сказать!

Надо сказать, что с Валентином Семенчуком, как и с многими «веселыми парнями» из Рязани, я был знаком лично. Одних брал на «горячем», с другими вел профилактические беседы, третьих допрашивал… Поэтому, когда участковый инспектор вызвал на строгий разговор  Валентина, я как бы случайно заглянул в кабинет.

– Кого я вижу! Валя Семенчук! Что, оформляют в «солнечный Магадан»? Доигрался, Валек! А как я тебя предупреждал, как душевно разговаривал, – дурашливо куражился я, стоя в дверях кабинета участкового.

– Гражданин Сивак, Тимофей Александрович! – заверещал Валя. – Да разве я причем? Я давно не при делах! Ну, выпью, дам кому-нибудь «леща» на «Подбелке»… Так за это разве в Магадан вывозят?! Мне тамошний климат по жизни не подходит!

– Что там с ним? – нарочито официально спросил я у инспектора. Участковый, который был в теме операции, развел руками:

– Будем оформлять тунеядство! Пусть едет на стройки народного хозяйства. Там рабочие руки нужны, особенно на крайнем Севере!

Семенчук разинул было рот, чтобы что-то сказать в свою защиту, но я его прервал:

 – Ты, Валентин, вот что – зайди вечерком ко мне в кабинет. Расскажешь о своей тяжелой жизни, о старушке-матери. Может, что и придумаем, чтобы тебе в Рязани остаться. Но на работу ты устроишься в любом случае! А не придешь – доставай «гомонок» из-под кровати! Запасайся теплыми вещичками…

В девять вечера Валя уже скромно стучался в дверь моего кабинета. Я говорил с ним долго. Терпеливо слушал нытье известного хулигана и воришки, а теперь, возможно, грабителя Семенчука, о его плохом здоровье, о том, что врачи не могут определить – от чего он, молодой мальчишечка, страдает, о маме, которая прикована к постели…

Конечно, я знал, что на учете в какой-либо больнице Рязани Семенчук не стоит, что он здоров, как бык, а до родителей ему нет никакого дела. Весь круг его интересов сводился к «гулянке и хулиганке». Поговорили мы и про ограбления магазинов. Валя изо всех сил бил себя в грудь, доказывая, что «улицы» уверены: работают не местные, а гастролеры. У рязанских парней, дескать, кишка тонка для вооруженных налетов.

– Если что узнаю, Тимофей Александрович, так сразу в розыск стукану! Гадом буду!

Чтобы отъявленный хулиган, видавший зону, клялся, что сообщит об уголовной «братве» в милицию?! Тут Валя явно перегнул палку. Исходя из этого я сделал вывод: знает Валентин о налетах! Знает, как пить дать, знает!

Наутро я поручил усилить наблюдение за Семенчуком и Рюминым. Их мы, конечно, могли взять в любую минуту. Но вот где Романов? Я предполагал, что наш агент, который разговаривал с соседями матери Рюмина, прав: Романов живет у Татьяны, двоюродной сестры Валентина Семенчука. Но его надо было аккуратно выудить из дома и взять наверняка, без стрельбы, а главное – без жертв!

Вскоре наш агент, следивший за Валентином Семенчуком, сообщил, что парень зачастил в фотоателье на улице Подбельского. Оперативным путем было установлено, что подозреваемый просит мастера сделать фото «одного товарища» и по возможности, аккуратно приклеить ее на паспорт! Фотограф понимал, что дело пахнет уголовщиной, и был даже рад, что мы вовремя вышли на него.

– Я всей душой, товарищи! Помогу, чем могу… Боюсь я их, шпану «подбельскую». Он мне говорит: «Я – Валя, меня все на улицах знают»! А у самого взгляд такой – ткнет ножом, да и поминай, как звали. А я честный человек, семейный… Он мне тыщщу обещал! А на кой бес она мне, тыщща их бандитская!

– Вот что, товарищ, – сказал я словоохотливому фотомастеру. – Вы пареньку-то помогите, с карточкой… А сами попросите юношу привести для фотографирования того человека. Теперь мы сами будем вести это дело, а вы выполняйте просьбы Валентина.

Январским вечером Валентин привел своего «человечка» к фотографу. Надо сказать, что мы держали ателье под плотным наблюдением, хотя агенты буквально замерзали на своих наблюдательных постах! Крепкой выдалась зима 1957 года…

Фотограф после встречи рассказывал оперативникам:

– Он позыркал на меня, потом пошел со мной в салон. Сказал коротко и ясно: «Делай фотографию и вклей в паспорт. Получишь тысячу. Если кому хоть слово – то вот!» – и показывает мне наган. – «Там семь пуль, все будут твои»!

– Ну, а ты что? – спросил оперативный работник.

– А я что? Перенервничал и закричал, что я эту тыщу и без него заработаю, а паспорт сам пусть делает! Меня его наган совсем не радует, и семь пуль тоже! У меня жена, дети, я из-за таких, как он, в тюрьму идти не хочу!

– А он?

– А он стал успокаивать: не горячись, мол, я пошутил. Даже в кино пригласил, вон, через дорогу – в КИМ!

– И чего? – продолжал оперативник.

– Чего… Посмотрели фильм, выпили, конечно. Там ведь хорошо: сел подальше, свет выключили, кино пошло – и сиди, выпивай, никто и не заметит. Так многие делают…

– А потом?

– А потом он передал мне целых два паспорта! Посмотри, говорит, какой лучше подойдет. В него и вклей фотку. Я сказал, что работа тонкая, фотография при вклеивании может получить повреждение. Поэтому надо заготовить несколько фото, чтобы можно было менять испорченные.

Агент показал фотографу карточку Николая Романова.

– Этот парень?

– Этот, – уверенно заявил фотограф. – Он через Вальку Семенчука паспорт заказал. И обещал мне семь пуль в голову. Он это!

Итак, у нас были теперь фотографии всех бандитов, появилась уверенность, что объединили «джентльменов удачи» Семенчук и Рюмин, а верховодит всеми опаснейший рецидивист Николай Романов. Он, как мы и предполагали, жил у сестры Семенчука в доме на улице Щедрина. Знали мы и то, что Романов готовится уехать из Рязани, для этого он делает паспорт в фотоателье на Подбельского. Заагентуренный нами мастер сообщил бандиту, что паспорт пока сделать не может: кончился специальный клей. Его можно сварить, купив ингридиенты в аптеке № 3. Там, дескать, работают свои люди.

В управлении были сформированы две оперативные группы, возглавить одну из них было поручено мне. Законспирированный штаб по поимке бандитов находился в подвальном помещении все на той же улице Подбельского.

Фотомастер сообщил, что Романов предложил ему опять сходить в кино, чтобы в темном зале спокойно обговорить детали, а потом вместе отправиться в аптеку – покупать химические компоненты для изготовления специального клея.

Когда мастер с налетчиком вышли из кинозала, где, кстати говоря, тоже были наши люди, их «повели» две опергруппы. Производить арест было решено в момент получения химикатов, в аптеке. Там ждала наготове еще одна группа захвата.

Однако у самого входа в «трешку», как называли аптеку № 3 рязанцы, Романов резко остановился. Неужели заметил слежку?! Надо было что-то предпринимать. Я шепотом скомандовал:

– Ребята, мы пьяные!

Оперативники сразу поняли, что я имел в виду. Громко заспорив, мы пошли, покачиваясь и переругиваясь нетрезвыми голосами, в сторону памятника Ленину. Ребята играли роли почти «с полным погружением», поэтому ни Романов, ни даже фотограф, знавший меня и некоторых оперов в лицо, ничего не заподозрили.

Народа на Подбелке было немного, поэтому я решил: «Берем здесь!». Мигнув помощникам, я бросился вперед и схватил Романова за правую руку. Он что-то злобно захрипел и полез левой за ремень, где торчала рукоять нагана. Но мои оперативники, конечно, его опередили. Навалившись вчетвером на бандита, мы его обезоружили и опрокинули на землю. Тут подоспели ребята из второй группы захвата. Николай Романов был у нас в руках!

По пути он что-то говорил о том, что работает на заводе, что мы ошиблись, а он будет жаловаться…

– Ошиблись, так привезем тебя в цех и перед всем коллективом извинимся, – ответил я бандиту. – А пока едем в розыск, у нас есть к тебе вопросы, как раз на производственную тему: как правильно и быстро ограбить магазин. Заодно ответишь, для чего честному слесарю наган и фальшивый паспорт.

Романов умолк, он лишь хмуро поглядывал на нас исподлобья. Потом, уже на допросе в отделении милиции бандит процедил:

– Если бы вы мне хотя бы одну руку отпустили, я бы вас раскидал, а до нагана добрался бы, так и вовсе перебил! Мне терять нечего! Но тут ваша взяла… Эх, почуял же я у аптеки, что дело нечисто!

На допросе Романов без всяких эмоций рассказал, почему совершил два убийства в Тамбове – не поделил награбленное с подельниками. А в столичных милиционеров стрелял не задумываясь. Ему было все равно, кого убивать, лишь бы не попасть за решетку.

Тем временем в Рязани шли задержания бандитов, в том числе и Семенчука с Рюминым. Остается добавить, что по окончании следствия уголовное дело было передано в Рязанский областной суд. Семенчука и Рюмина приговорили к 10 годам заключения, остальные члены банды получили от 2 до 8 лет. Николая Романова за многочисленные тяжкие преступления суд приговорил к высшей мере наказания – расстрелу.