Сергей Лапшов из Ухолова рассказал о своих родственниках – участниках войны.

Я уроженец села Ермо-Николаевка, где провел годы детства и юношества. Война коснулась моих родных и близких. Мой дедушка Михаил Петрович Лапшов (1905–1941) получил повестку из Пителинского военкомата в первые дни войны – в июле сорок первого. Направили его в 471-й строительный полк в 11-й батальон под Смоленск. Дед принимал участие в первом наступлении под Ельней, затем отбивал массированные контратаки фашистских полчищ. 8 октября 1941 года попал в окружение, там же, под Ельней.

Гитлер дал пятидневный срок на зачистку так называемого Вяземского котла. В результате в плен попали 640 тыс. человек (вместе с гражданским населением). Михаила Лапшова сначала отправили в Минск, а затем переправили в концентрационный лагерь Шталаг 321 D, который находился в Нижней Саксонии. В этом лагере 9 декабря 1941 он умер в возрасте 36 лет и там же захоронен. Сиротами остались двое сыновей, в том числе мой отец Петр Михайлович Лапшов (1925–2001). Мне удалось получить архивный документ – персональную карту военнопленного (на снимке), где на немецком языке обозначены данные деда и вклеена фотография с номером заключенного 18008.

Петра Лапшова практически следом за отцом в возрасте 16 лет призвали на трудовой фронт. Он принимал участие в эвакуации завода из Запорожья в Омск, где затем работал токарем. Цех изготавливал оборудование для двигателей самолетов. Это были трудные для него годы. Работать приходилось в недостроенных цехах под открытым небом на жутком холоде Страшно хотелось есть. Для укрепления организма заваривали сосновую хвою кипятком и пили.

В 1943 году Петра Лапшова призвали на фронт. По окончанию войны он опять прибыл на завод в г. Омск, где стоял на военном учете, и только в 1952-м вернулся на свою историческую родину в с. Ермо-Николаевка.

Родной брат моего дедушки – Василий Петрович Лапшов (1910–1941) погиб при бомбежке военного состава, следовавшего на фронт. Его четыре внучки проживают в с. Ермо-Николаевка.

Моя мама, Евдокия Дмитриевна Лапшова (в девичестве Кошкина), родилась в 1920 году. До войны она вместе с родителями жила в Москве (Балашиха) у старшего брата – летчика Петра Дмитриевича Кошкина. Здесь она закончила семилетку.

Мама имела красивый голос и являлась солисткой хора имени Пятницкого. 1 августа 1939 года хор участвовал в открытии ВДНХ. Мама лично видела председателя Совнаркома Вячеслава Михайловича Молотова и слушала его выступление. В первые дни войны она в составе международной организации Красного Креста работала на Западном фронте, участвовала в захоронениях погибших воинов. Под Смоленском на короткое время попала в окружение немецких войск. Но все закончилось благополучно.

Вскоре мама вернулась в Балашиху, где работала на военном заводе по изготовлению парашютов. Когда в конце декабря сорок первого завод разбомбили, брат настоял на эвакуации ее, родителей и сестер жены в родное село Ермо-Николаевка. С того времени моя мама и бабушка из села никуда больше не уезжали. А дедушка Дмитрий Андреевич Кошкин простудился при перелете из Балашихи и в начале 1942 года умер от пневмонии легких.

Мой дядя по материнской линии Петр Дмитриевич Кошкин (1904–1944) был военным летчиком, служил в Красной Армии с 20 ноября 1926 года. Во время войны занимал должность заместителя начальника отдела снабжения 6-й воздушной армии. 7 ноября 1944 года он погиб при катастрофе самолете во время выполнения боевого задания, похоронен на Ваганьковском кладбище. Сиротами остались трое детей.

Другой мой дядя – Иван Дмитриевич Кошкин (1907–1941) по образованию учитель. До войны работал и жил в столице, занимал должность начальника РУНО Киевского района Москвы и одновременно – директора школы. Когда началась война, вместе с выпускниками школы записался ополченцем, хотя имел бронь. Последнее письмо жене и дочери отправил со станции Уваровка Московской области (Можайское направление). В донесении о безвозвратных потерях сообщалось: погиб при защите подступов к Москве.