Публикация из архива газеты «Новодеревенские вести» за 2004 год

Как часто приходится слышать о том, что юность в шинели, перетянутая солдатским ремнем, сурова, да так сурова, что не каждый выдерживает выпавшие на его долю испытания!

Все это так. А каково встать в солдатский строй, когда тебе исполнилось всего-навсего 17 лет, один месяц и один день? И не просто встать, а быть в готовности тут же отправиться на фронт, на передовую? Последнее означает, что первый же бой для новобранца реально может оказаться последним. А ведь именно так начиналась фронтовая биография жителя поселка Каширин, ныне майора в отставке Ивана Владимировича Кожина.

– Да, и я мог сразу угодить на фронт. Но шел уже 1943 год, немцам сломали хребет на Курской дуге. Поэтому нас, мальчишек, начали жалеть: нас стали учить воевать, – вспоминает Иван Владимирович.

В учебном подразделении, в школе снайперов, куда попал Кожин, он научился многому. («Ох, как это помогло мне в боях!» – тепло вздохнул майор в отставке). Он вскоре стал знать уязвимые места фашистских танков и легко «подбивал» их гранатой или из ПТРа. А еще он прекрасно освоил все виды нашего стрелкового оружия. Даже явно устаревший «максим» стал для молодого солдата родным. И когда из него стрелял Кожин, очереди неизменно поражали цели.

– Иван Владимирович, а свой первый бой с фрицами помните?

– Еще бы! – как-то горьковато усмехнулся ветеран.

9-й отдельный танковый корпус, в мотострелковой бригаде которого воевал Кожин, сходу овладел Висловским плацдармом. «Царица полей» уходила в день на 40–50 километров – ехали-то на машинах! А наши танки, штурмовики, «катюши» надежно «накатывали» дорогу. Но в одном месте немцы ответили контратакой. Кругом – заросли, сосняк. Сейчас Кожин и вспомнить не может, как он оказался в одиночестве. Вспомнил, что рядом с ним находился Виктор Журавлев (земляк из Маров).

– Стал я ему кричать, – заулыбался Кожин. – А тут на меня навалился здоровенный немец. Я себя хиляком не считал. Но с этим амбалом справиться не смог. Чувствую, что сейчас он меня придушит. Но тут мой земляк появился. Огрел прикладом противника по голове – и все дела. И мы снова пошли в атаку.

Девятимесячная подготовка в снайперской школе положительно сказалась на состоянии солдат – и физически, и морально. Да, кормили новобранцев там, можно сказать, на убой: в меню были и белый хлеб, и сахар, и мед, и урюк. Повезло снайперам и с командиром. Старший лейтенант Александр Сергеевич Орлов (солдаты окрестили его «Пушкиным» за веселый нрав) прибыл в часть из госпиталя. Однако всегда и везде (не только по части сборки и разборки оружия), но даже на кроссах оказывался впереди молодых своих подчиненных.

Во время перекуров он мог неожиданно спросить солдат:

– Что всего важнее на войне?

– Оружие… Навыки… Умение стрелять… – доносилось в ответ.

– Все это так, – усмехнулся офицер. И твердо, уверенно добавлял: – Но прежде всего – дружба солдатская и честь человеческая. Без них ты не вояка, а чучело соломенное.

Эти слова Кожин запомнил навсегда. И, похоже, он и поныне руководствуется ими. Лично я в этом убежден…

Война закончилась для рядового Кожина в Магдебурге – там он встретился с американцами. Союзники на радостях подарили солдату винтовку и 2-килограммовую каску (повоюй в такой!).

Война-то закончилась, а служба продолжилась. Во Львове. (Оказывается, у нас с Иваном Владимировичем одна альма-матер!).

– Я там общественные науки осваивал. А вы что? – спросил я у ветерана.

– Муштру, – последовал ответ. – Пошили на нас новенькую форму. Вот в ней-то мы и дневали на строевом плацу. Но, скажу честно, и это пригодилось – характер выковывался…

На курсах во Львове ему еще довелось побывать. И бог знает, как бы сложилась военная карьера (а к этому времени Иван Владимирович был уже старшим лейтенантом), если бы Хрущев не вздумал сократить армию на 1 200 000 человек. Сколько офицеров, прекрасно умевших делать одно – воевать, оказались не у дел! Пришлось собирать чемоданы и ехать на родину.

Кем тольки не пришлось работать Ивану Владимировичу! Был он и замполитом (!) колхоза в Потемщине, в Крещено-Гаях. Работал в Боровке. Характер у него был что надо. С людьми умел ладить. И спросить он умел. Спросить строго – по-военному. Но человеку, привыкшему к окопной жизни, надоело скитаться по чужим углам: окоп-то хоть можно было назвать своим. Из-за жилья он даже успел поработать в милиции. Но в 1963 году судьба привела его в школу. Привела навсегда.

– Начальная подготовка у нас в районе в мое время процветала, военрукам можно было смело ставить высший разряд. После любой комиссии (даже из министерства!) нас только хвалили. А мне и Николаю Егоровичу Фадькину присвоили звание «Отличник народного просвещения», – вздохнул Кожин.

Вздох его был мне понятен. Вроде бы умные люди, принимающие программы обучения в Москве, никак не могут уяснить, что НВП – это не ненужная игра в деревянных солдатиков, нет. Осанка человека, четкий шаг, сообразительность не приходят сами собой – над ними надо работать и работать. А ведь НВП играет здесь роль первой скрипки. Однозначно. Но… А посему мы имеем на сегодняшний день то, что имеем: 90% призывников страдают сколиозом – искривлением позвоночника…

Видимо, эти печальные факты овладели Иваном Владимировичем. И мне почему-то показалось, что майор в отставке вспомнил ту пору, когда ему шел 18-й год…

Николай Володин, май 2004 г.

На архивном фото Иван Владимирович Кожин со своим правнуком Иваном Блохиным в 2005 году.  Сегодня Иван служит в ВДВ, продолжая семейную династию военных.

 Все публикации цикла «Герои Победы» читайте здесь.